– Это ты меня не знаешь!
Потом, приехав в Москву, они стали прощаться. Здесь, в вокзальной сутолоке, было трудно найти нужные слова, и прощание получилось каким-то скомканным и поспешным.
Настя с Дьяковым вызвались проводить Наташу до дома, а Никита поехал к себе.
– Настя, золото мое, никому ничего не говори, особенно маме – ей ни к чему лишние переживания!
Наташа была особенно нежна со своей племянницей.
Дома, отмывшись и перекусив, Наташа хотела сразу поехать к Максу, но потом ее словно что-то остановило.
Странно, но Макс ее сейчас почти не волновал – все его зловещие планы, которые, к слову сказать, потерпели крах, неожиданно показались ей нелепыми и жалкими.
Она встала у окна и принялась думать о Никите, о том, что они пережили вместе. Вспоминала, о чем они говорили, как он прикасался к ней, с каким блаженством ревела она у него на груди, и еще – то короткое мгновение, когда была абсолютно, беспредельно счастлива...
«Теперь все по-другому, – размышляла она. – Нашей жизни ничего не угрожает... Наверное, он жалеет о том, что наговорил мне вчера. Всегда неловко за то, что говоришь в минуту опасности... Или – нет, готов повторить эти слова еще раз? Тогда почему он мне не звонит? Ах, да – у него же нет моего номера! Он забыл его спросить. Или – не захотел?»
Можно было самой позвонить Никите, но Наташа почувствовала, что не сможет этого сделать. Она как будто обиделась на него – за то, чего он не сделал.
За окном, в наступающих сумерках, падал снег – все сильней и сильней...
На следующий день она все-таки отправилась к Максу – уж очень хотелось посмотреть на то, как он удивится, когда увидит ее живой и здоровой.
В огромном магазине бытовой техники суетился народ, жаждавший облегчить себе существование с помощью микроволновки или нового жидкокристаллического телевизора. Или ручки-сканера...
Некоторые из продавцов приветливо кивали ей – они знали Наташу в лицо.
– Максим Викторович сегодня присутствует? – обратилась она к одному из них.
– Да, он у себя в кабинете... Позвать?
– Нет, я сама к нему загляну.
Немного волнуясь, она пошла по запутанному лабиринту из холодильников и стиральных машин в другой конец зала, к той двери, на которой висела табличка с надписью «Администрация».
Секунду помедлила, а потом, без стука, потянула дверь на себя.
Макс, в ослепительно белой рубашке, с безупречно завязанным галстуком, идеально выбритый и причесанный волосок к волоску – платиновые волосы до плеч, глаза стального серого цвета, – вполоборота сидел перед большим плоским монитором и стремительно, даже с неким шиком стучал пальцами по клавиатуре.
– Минутку! – крикнул он, не отрывая глаз от экрана. – Сейчас закончу...
К своей работе Макс всегда относился с особым рвением. Ударник офисного труда.
Наташе вдруг стало смешно.
– Макс... – позвала она.
Тот дернулся, словно от удара током, и быстро повернулся к Наташе на вертящемся стуле.
– Ты?.. – сказал он. И хотел подняться.
– Сиди, сиди, – остановила его Наташа и сама села на стул напротив, который обычно предоставлялся посетителям. Рядом с табличкой на краю стола – «Максим Викторович Петровский, старший менеджер».
Макс молчал, молчала и Наташа.
– Как дела? – не выдержав долгой паузы, официально спросил он.
– Ничего, потихоньку...
– Рад тебя видеть.
– Макс, нехорошо... – укоризненно покачала она головой. Зеркальная дверца шкафа, который стоял позади Макса, отразила ее – тоненькая серьезная девушка в темной водолазке и распахнутой куртке. Волосы уложены в два аккуратных пучка наподобие забавных рожек. Неужели это из-за нее разыгралось столько страстей? – Макс, зачем ты это сделал?
– Я ничего не делал, – быстро произнес он.
– Макс, мы же могли умереть, – спокойно возразила она.
Крылья носа у него слегка побелели.
– Но не умерли же, – точно нехотя пробормотал он.
– Только благодаря чуду. Настя догадалась – и прибежала нас спасать.
– Настя?
– Да, она слышала, как я с тобой разговаривала по телефону...
– Все равно вы ничего не докажете! – перебил он Наташу. – Ничего!
