Вика не успела ничего ответить – в следующее мгновение Гасан подхватил ее и помог сесть на Рогнеду. Вика еще ничего не поняла, как уже сидела верхом...
– Ой... Да что ж это такое?.. – почти лежа на холке Рогнеды, пробормотала Вика. – Гасан, миленький, я сейчас упаду!
– Не упадешь, если она не захочет, – усмехнулся в ответ коварный Гасан.
– Вот именно! – шепотом паниковала Вика, свято помня о том, что лошади боятся громких звуков. – А если захочет?.. Кто знает, что у нее в голове творится?..
Гасан только засмеялся в ответ. И повел Рогнеду под уздцы.
– Витаминка, спину держи! Что ж ты прям завалилась... Плечи расправлены, поясница прогнута немного вперед. Голову прямо держи!
– Ничего, сейчас освоится...
– Ой... ой, мамочки!.. – шептала Вика.
Гасан довольно долго водил Рогнеду под уздцы, объясняя Вике, как управлять лошадью.
– Поняла? Ничего сложного... ну все, отпускаю.
– Куда? Куда отпускаешь?
– Вика, не заваливайся!
Вика сидела на Рогнеде, с трудом удерживая равновесие. Сама. Одна. Гасан был чуть в стороне – смотрел, улыбался.
– Ну, вперед... Смелей! Что такое шенкеля, знаешь?..
Вика слегка ударила пятками Рогнеду в бока. И та пошла!
Вика заставила ее повернуться направо – и та повернулась, сонно кивая мордой вверх-вниз!
– Гасан, у меня получается, да? Гасан, миленький, а как сделать так, чтобы она еще быстрее поскакала, а?..
– Быстрей не надо, так ходи... Потом быстрей будешь делать!
– Ой... ой-ой-ой! Никита, я красиво держусь?
Никита, сияя, поднял большой палец вверх.
Затем Гасан помог Вике слезть с Рогнеды.
Вика на негнущихся ногах бросилась к Никите:
– У меня получилось, да? У меня получилось!
Она была вне себя от возбуждения, ее колотило. Ну как же – она сумела оседлать свой страх, свой вечный кошмар...
– Я не сомневался, что у тебя получится! – Никита чмокнул Вику в щеку. – Ты прирожденная наездница!
– Все ты врешь! – засмеялась Вика. – Я висела на Рогнеде, словно мешок с сеном! Но все равно – это так здорово! Гасан, голубчик, спасибо! – Она обняла Гасана – тот был ниже ее на полголовы. Наклонилась, поцеловала его в обе щеки. Потом не выдержала – и в губы.
Гасан окаменел.
– Вика, Вика... Я ревную! – потянул ее за руку Никита.
– Спасибо, Гасан, спасибо еще раз!
– Ну все, Гасан, мы пошли...
Гасан так и остался стоять с выражением крайнего удивления и изумления на лице. Потом осторожно провел языком по губам, словно проверяя их наличие.
...Никита и Вика шли по лугу, на котором паслись лошади, лениво помахивая хвостами.
Все было точно так же, как в Викином сне. Все, до мелочей!
Луг, лес с обеих сторон, лошади... Так же синело небо, звенел от полуденного зноя воздух. Но только не было страха. Его совсем не было.
– Зачем ты его поцеловала?
– Никита, он такой милый!
– Господи, Вик, он уже лет десять как вдовец! Кроме лошадей своих, никого не видит... И тут такая красавица... Прямо в губы... Да он теперь спать не сможет... Я серьезно! Ты видела его лицо?
– Ну и что? Подумаешь! – захохотала Вика. – Приятно же лишний раз почувствовать себя живым человеком, а не мумией какой-то...
– Я ревную!
– Ты? Меня? Серьезно?
– Еще как серьезно!
– Что, правда? – хохоча, Вика остановилась, заглянула Никите в глаза.
– Правда, – тихо ответил Никита. И посмотрел так, что Вике даже не по себе стало. Никто и никогда не смотрел на нее с такой страстью, жадностью и самоотречением.
И это было так здорово!
Вика обняла Никиту, поцеловала его.
– Смотри, туча...
Она оглянулась – в самом деле, свинцово-черная туча наползала с запада, закрывая солнце. Лошади были уже далеко, где-то на горизонте.
Резкий порыв ветра разметал волосы.
– Сейчас ливанет. Бежим!
Первая тяжелая капля упала Вике на нос.
– Ай... Бежим!
Вика и Никита схватились за руки и побежали по лугу. Глухо заворчал гром – и брызнул дождь. Нет, не дождь, а самый настоящий ливень, плотной белой пеленой вмиг окутавший пространство.
Никита поднял лицо:
– Вот это да...
Вика тоже подняла голову, замедлила бег. Подставила ладони дождю.
Сквозь тучи неожиданно сверкнуло солнце. Потоки воды – и солнце...
– Это грибной дождь... Теплый какой! – Вика закружилась на месте, уже совершенно мокрая.
И в эту самую секунду она окончательно поняла. Вспомнила.
То самое, главное.
Что постоянно мельтешило где-то там, на заднем плане, в уголках сознания, до чего Вика никак не могла добраться. Искала-искала, мучилась-мучилась – и вот, поймала. Ухватила. Держала в руках – словно краешек радуги...
Никита побежал вперед, оглянулся:
– Ну что же ты, Витаминка?
Вика сделала шаг. Потом еще. Потом побежала.
– Я жива!
– Что? – шум дождя заглушал слова.
– Я жива-а-а!
Вика бежала вниз по колено в мокрой траве и вопила во весь голос:
– Люди, я жива! Я жива-а!
Никита догнал ее, заскакал рядом:
– Да я тоже, в общем-то, не мертвый... – Волосы его прилипли к голове, глаза блестели, он тоже радовался дождю.
– Ты не понимаешь... – возбужденно прокричала Вика. – Это так здорово – дождь, солнце, листья, трава, лошади... Любовь! – Она откинула назад намокшие волосы. – Я все это чувствую... Я чувствую. Я живая!!!
– Я все понимаю! Я тоже живой! Люди, и я – живой! – тоже завопил Никита.
Взявшись за руки, они бежали по лугу и орали во весь голос.
– Черт, ну и ливень... – пробормотал мужчина, пытаясь прикурить. На нем было нечто вроде плащ-палатки, но она почти не спасала: дождь падал сплошной стеной, влажная морось пробиралась во все складки, в прорезиненной ткани было душно, жарко и очень противно.
