Герман встал рядом положил руки ей на плечи, спросил заботливо:
– Холодно?
– Нет.
– Неправда...
Он обнял ее, прижал к себе.
– Что ты делаешь?
– Ничего...
– Неправда...
Он запрокинул ее голову и поцеловал.
«Мне все равно, – с ужасом и восторгом подумала она. – Пусть целует!»
Потом они опять гнали по шоссе неизвестно куда, и Валя требовала, чтобы он ехал еще быстрее. Герман ругался и смеялся, но не мог ее ослушаться, хоть понемножку, но прибавлял скорость, пока на одном из поворотов машина не подпрыгнула – дорога на этом участке была разбитой – и не вильнула в сторону. Нырнула носом в кювет и остановилась. Валю с Германом здорово тряхнуло. Выскочила подушка безопасности, а из-под смятого капота повалил дым.
– Ты жива? – не сразу, придушенным голосом спросил Герман.
– Не знаю, – шепотом ответила она. – У меня голова чуть не оторвалась. Знаешь, если бы мы не пристегнулись...
– И если бы ты не требовала прибавить скорость...
– А зачем ты меня слушался? – возмутилась она.
Они вылезли из машины и огляделись. С одной стороны сплошной стеной стоял лес, и солнце медленно садилось за него. Длинные тени лежали на разбитой проселочной дороге.
– Настоящее приключение... – озадаченно пробормотала Валя.
Герман посмотрел на нее и вдруг неудержимо начал хохотать...
– Чему ты смеешься? – обиделась она.
– У тебя... у тебя в волосах запутались водоросли!
На их счастье, недалеко оказался какой-то пансионат – они сняли там номер, а к машине отправили местного механика, который нашелся тоже довольно быстро.
– Снял бы два номера, что ли... – с досадой произнесла Валя, оглядывая предоставленные им апартаменты. – Что же, мы тут на одной кровати будем спать?
– Валентина, сейчас сезон отпусков, это был единственный номер – нам повезло, что хоть он остался.
– Да уж, приключение... Где тут душ?
...В открытой форточке плыла луна. Где-то вдали, в лесу, тоскливо кричала ночная птица.
– Я не вижу тебя... – прошептал он.
– Можешь включить свет...
Вспыхнул ночник на тумбочке, и при тусклом свете они посмотрели друг другу в глаза.
– Ты... – они одновременно протянули друг другу руки.
Мотылек забился у лампы.
– Я тебе давно хотел сказать...
– Что?
– Что ты мне нравишься... Еще тогда, зимой.
– Тогда бы я не захотела тебя слушать, – пробормотала она и кончиками пальцев провела по его плечу.
– А сейчас?
– Сейчас – да...
Он поцеловал ее – нежно, бережно, прижал к себе и едва слышно прерывисто вздохнул. Так переводят дыхание люди, которые наконец добились того, к чему долго стремились.
«Светлые волосы, светлые глаза, юношеская фигура... Он похож на него. У меня склонность к определенному типу мужчин. Да, он как Ванечка – те же нежные прикосновения. Я закрою глаза и представлю, что это Ванечка сейчас рядом со мной...»
Она застонала и вцепилась в его плечи. Ванечка... Иллюзия была настолько полной, что Валя почти поверила в то, что хотела себе представить. Не открывая глаз, она ласкала его, ладонями скользила по коже, губами искала его лицо.
«Ванечка, что же ты сделал со мной? Ты опять оставил меня – одну, посреди бесконечной пустыни. Оставил умирать. Но я не хочу... Боже, как жарко! Будь ты проклят...»
Огненная волна грозилась накрыть ее с головой. В последний момент она испуганно открыла глаза и увидела рядом с собой Германа Коваленко.
– Ты?.. – удивленно пробормотала она.
– Ну да, я... – засмеялся он, отводя волосы от ее лица. – А ты думала – кто?
– Ничего я не думала... – Она тоже засмеялась и больше уже не закрывала глаз. – Мне хорошо с тобой. Это был замечательный день.
– И ночь, – добавил Герман.
– Ночь еще не закончилась.
– Люби меня, – вдруг попросил он. – Если бы ты знала, как долго я ждал этого...
* * *
Он умолял ее остаться, не хотел разлучаться, но Валя была непреклонна.
– Я не готова к серьезным отношениям, – сказала она. – Глупая фраза, но иначе не скажешь. Нет, правда, ты мне очень нравишься, и мне хорошо с тобой, но подожди немного... Скоро все будет ясно.
– Когда – скоро? – спросил Герман, обнимая ее. – Завтра? Послезавтра?
– Ты слишком нетерпелив! – засмеялась она. – Я позвоню тебе.
...Квартира ей показалась чужой – словно она отсутствовала здесь не сутки, а целый год. Все было по- другому... И даже солнце светило в окно – незнакомое, чужое, яркое. Это был мир, в котором она снова жила одна. Без Вани.
Вечером кто-то позвонил в дверь.
Валя открыла дверь – на пороге стоял Илья.
– Ты? – вздрогнула она и невольно отступила назад. Непривычно было видеть его наголо бритым. На виске налеплен пластырь – напоминание о том дне, когда в последний раз Валя встречалась с ним.
– Не бойся, – сказал он, закрывая за собой дверь. – Ну что ты на меня так смотришь, как будто я твой враг? Валя, я пришел просто поговорить с тобой.
В его голосе промелькнуло незнакомое прежде смирение, и она вдруг успокоилась.
– О чем?
Они сели по разные стороны стола, за которым раньше работал Арсений Никитич. Илья протянул к ней руки, но она никак не откликнулась на этот жест.
– Ты меня больше не любишь... – с горечью констатировал он.
– Больно было? – спросила она, глядя на пластырь на его голове. – Я не хотела...
– Не оправдывайся. Ты поступила совершенно правильно. Ты... ты, по сути, должна была меня убить. Я бы благословил даже смерть от твоих рук.
– Деев! – сморщилась она. – Даже мадам Климантович в своих эпохальных романах не употребляла таких пафосных слов! Кстати, о романах... Я ведь знаю, что ты ходил к Истомину и дал ему деньги. Ну за то, чтобы он...
– Так ты знаешь? – застонав, перебил ее Илья. – Черт... Господи, какой я дурак! Я все испортил. Валя, я так виноват, но, честное слово, я могу все объяснить...
– Мне все равно, – пожала она плечами. – Твои объяснения уже ничего не изменят. Кстати, рукопись мою взяли в издательстве – так что твои старания пропали даром.
– Что? – удивился он. – Впрочем... Нет, я должен объяснить! Понимаешь, я в последнее время много думал... ну, почему я себя так глупо вел... Знаешь, мне кажется, я хотел тебя наказать. Мне надобыло сделать тебе больно – любым способом!
– За что? Ты ведь всю жизнь меня наказывал! Что я совершила такого ужасного, чтобы столько лет
