грустный, а какой-то далекий. В голове у меня была полная каша.
– Создает эффект твоего присутствия, – донесся до меня его голос. – Иногда я нажимаю на кнопку стоп-кадра и говорю с тобой. Ты смотришь, но не отвечаешь...
У него были полные, немного мягкие, но с четким очертанием крупные губы. Я смотрела на них как завороженная, следя за тем, как выговаривает Серж слова, и мне нестерпимо хотелось поцеловать их. За всю свою почти тридцатилетнюю жизнь я не помню, чтобы мне так хотелось поцеловать кого-нибудь. Хотя нет, Митю хотелось. Но поцеловать его было так просто, он всегда ждал моих ласк, здесь же были и тайна, и интрига, и томительное усиление желания, чего прежде я никогда не испытывала.
– Ты необыкновенная женщина, – произнес Серж, останавливаясь передо мной и беря меня за руки. Он глядел мне прямо в глаза своими яркими очами – так пристально, пронзительно, что мне даже показалось, будто прямо сквозь мои зрачки он глядит куда-то глубоко мне внутрь, что его всевидящему оку доступно даже каждое сокращение моего сердца. – Я таких не видел нигде и никогда. Таня, ты случайно не с Марса прилетела?
– Не знаю, – честно ответила я. – Я очень плохо помню раннее детство, а что было до трех лет – вообще плавает в каком-то тумане...
Мы стояли под склонившейся ивой. От пруда оглушительно несло застоявшейся водой, но запах был не неприятный – в нем заключалось что-то животное, первобытное. Над прибрежной травой летали прозрачные голубые стрекозы, желтым жирным перламутром блестели под ногами лютики.
Сержу чем-то понравился мой ответ – он опять засмеялся, склонился ко мне и поцеловал. Это мгновение – полузакрыв глаза, он тянется к моему лицу с готовыми для поцелуя губами – навсегда отпечаталось в моей памяти. Происходящее виделось мной как замедленная киносъемка, поэтому я очень хорошо смогла ощутить и прочувствовать это мгновение. И даже успела сказать себе, что ждала его десять лет.
Физиология у всех людей одинаковая. Уж не знаю, чего я ожидала, но меня поразило то, как прохладны были его губы. Язык скользнул по ровным зубам, потом встретился с его языком, и там, в какой-то темной круговерти, было немыслимо горячо, влажно и совершенно неуправляемо...
Этот поцелуй длился целую вечность. Он напоминал затяжной прыжок с парашютом – я бесконечно долго падала в бездну, сердце колотилось как сумасшедшее, ладони похолодели, кружилась голова, в висках свистел воздух... Мы отдались бы друг другу прямо здесь, у пахнущего жирной тиной пруда, не отдавая себе отчета в том, что вокруг ходят люди – их не так уж много, но все-таки это же не дремучий лес, а Нескучный сад как-никак...
Слава богу, небольшие крупицы разума у нас еще сохранились – с трудом мы оторвались друг от друга. Недалеко стояла скамейка, мы сели на нее – дрожали ноги, особенно у меня. Там Серж опять потянулся ко мне. Глаза у него были совершенно безумные, остановившиеся, но я вовремя остановила его ладонью – второй поцелуй совершенно меня добил.
– Пожалуйста, нет, – прошептала я стиснутым голосом. – Надо держать себя в руках.
– Зачем? – Он откинулся назад, потянулся с наслаждением. – Да и поздно уже – я совсем потерял голову.
– Скажи мне, я сплю? Я ничего не понимаю – как я оказалась здесь, с тобой. Эти пылкие признания в любви... Я совсем не планировала на сегодня романтическое свидание.
– О женщины! Прагматичнее вас нет на свете...
Серж весь так и светился, а мне было страшно и хорошо, ситуация полностью вышла из-под моего контроля. Когда-то давно, тысячу лет назад, я была тоже вот так полна ощущением безумного, безудержного счастья, твердя как сумасшедшая – «он будет моим!». И здрасте, не прошло и вечности, он действительно стал моим.
– Меня мучает одна мысль – я не знаю, как мне тебя называть, – призналась я.
– Ты забыла мое имя?
– Прекрасно помню – ты Сергей. Но не Сергеем же мне тебя называть? Сережа, Серый, Серенький... – перебрала я все возможные варианты.
– Ты ужасно забавная... Но я тебя понимаю. Чем мне помочь тебе, дитя мое? «Роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет». Сии прекрасные строки были сказаны в адрес некоего юнца из Вероны, но их вполне можно применить и ко мне. Можешь называть меня Дон Карлосом, Ромео, Иван Иванычем...
– А может, мне никак тебя не называть? «Ты» – и этого достаточно.
Он наклонился над моими коленями, стал водить по ним пальцем. Было щекотно и хорошо.
– Один, два, три, четыре, пять...
– Что ты делаешь?
– Я считаю твои веснушки. Их кто-нибудь когда-нибудь считал?
Митя делал неоднократные попытки пересчитать их, но я решила об этом не упоминать.
– Нет. Но вряд ли тебе удастся – это отнимет слишком много времени.
– А если не сразу, а в несколько приемов? Взять калькулятор, запастись терпением... Я думаю, на целую жизнь хватит.
– Да уж!
– Представляю, как захватывающе будет исследовать некоторые места... – Серж шутливо облизнулся, словно кот, который увидел сметану.
– Это уже слишком, – строго сказала я. – Мне кажется, ты форсируешь события.
– Да, да... – грустно согласился он. – Я попытаюсь держать себя в рамках. За последние десять лет мы говорим с тобой всего второй раз, а я уже веду себя как во время медового месяца. На тебя только сейчас все это обрушилось, а я уже давно думал, мечтал... Танечка, люби меня так же, как я тебя! – жалостно, страстно, иронично протянул он, положив голову мне на плечо.
