Длина ног и стройность Джен всегда вызывали у Венди смешанные чувства, что-то среднее между возмущением и преклонением.
— Занятно, что она приехала, — продолжает мать. — Думаю, это что-то да значит.
— Что, мама? Что это может значить?
— Пока не знаю. Но возможно, все не так бесповоротно, как тебе кажется.
— Ты хочешь сказать, что она не спала с моим шефом целый год?
— Нет, Джад, не это. Она тебе изменила, и я понимаю, как тебе больно. Но это всего лишь секс, мальчик, удовлетворение телесного зуда. Мы придаем этому слишком большое значение, нас так запрограммировали. В результате мы теряем из виду куда более важные вещи. Лес густой, и секс в нем — лишь одно дерево.
— Ага, баобаб.
— Если рассчитывать на брак длиной в пятьдесят лет, один неудачный год погоды не делает. Возможно, твой брак еще можно спасти. Но ты даже не узнаешь, есть такой шанс или нет, если будешь пестовать обиду, ненависть и гнев и вести себя так, словно весь мир обязан выплачивать тебе контрибуции.
— Спасибо, мамочка. Я всегда ценю твои непрошеные советы, какими бы бесполезными они ни были.
— Не за что, сынок, не за что.
Появляется Филипп. Точно гимнаст, он упруго, на одних руках, опускается на низенький стульчик и тяжело вздыхает.
— Видимо, я — неисправимое говно.
— Тем не менее Трейси, похоже, еще не поставила на тебе крест, — замечает мать.
— Поди пойми.
— Филли, зачем тебе это нужно?
— Что именно?
— Спать с хищницей, — поясняет Венди.
— Спать с собственной матерью, — поясняю я.
— Упаси господь, — отвечает Филипп.
— По-моему, она хорошая, — замечает Элис. — И очень красивая.
— Да, хорошенькая, — соглашается мама. — Только по возрасту ближе ко мне, чем к тебе.
— Мамочка, я не так юн, как тебе бы хотелось, — говорит Филипп. — Да и ты тоже.
— Не злобствуй, мальчик. Тебе это не идет.
— А тебе не идет короткая юбка. Когда ты пересядешь на этот стульчик, коленки будут задраны вверх и все, что под юбкой, будет как на ладони.
— Филипп, я надеюсь, что твои действия достаточно взвешенны, — продолжает мать. — Лично я не предвижу тут сценария с хорошим концом.
— Этот разговор тоже добром не кончится, — вставляю я.
— Он просто кончится, — откликается Филипп. — Прямо сейчас.
— Филипп, мы — твоя семья. Мы тебя любим.
— Но! — хором подхватываем мы, все втроем.
Мать обескураженно оглядывается.
— Вы правы. Но. Но — она для тебя стара. Но — ты на ней все равно не женишься. Но — о ней ты в этой ситуации вообще не подумал. Или подумал?
Филипп мотает головой, всем своим видом показывая, что эту наживку заглатывать не намерен.
— Филли, что будет с Трейси, когда ваши отношения себя изживут? Ты-то переключишься на новых партнерш без проблем, и сейчас переключаешься, я тебя знаю. Но ее шансы убывают с каждым годом. У нее намного меньше времени на то, чтобы найти подходящего человека, своего человека. Из-за тебя она тратит время даром.
— Но почему я не тот, кто ей нужен?
Мать улыбается ему, печально и нежно.
— Не будь козлом, — произносит она.
— Ну вот, договорилась. — Филипп встает. — Всем пока.
— Я с тобой, — говорю я и тоже встаю.
— Никому из нас нельзя покидать дом, — объявляет мать. — Мы сидим шиву.
— Теперь на очереди Венди, — говорю я. — Обсуди-ка с ней ее брак. А мы вернемся, когда пыль уляжется.
— Сволочь, — шипит Венди.
— Прости, сеструха. Каждый выживает как умеет.
Вернувшийся из магазина Пол сталкивается с Филиппом в дверях гостиной.
— Привет, Фил, — говорит он с улыбкой и вмазывает ему кулаком по морде с такой силой, что Филипп летит через всю комнату, сбивая на ходу стулья.
— Пол! — верещит Элис.
— Этот щенок со мной тоже не церемонился.
Распластавшийся на полу Филипп приподнимается на локте и, морщась, потирает подбородок. Услышав шум, вбегает Трейси. Оценив ситуацию, она резко, на каблуке, разворачивается и снова скрывается в комнатушке за кухней. Думаю, теперь мы увидим ее не скоро.
— Если я сейчас встану, ты меня снова ударишь? — спрашивает у Пола Филипп.
— Нет, у меня к тебе все, — отвечает Пол, потирая костяшки пальцев. Потом он протягивает Филиппу руку, и тот, ухватившись, рывком поднимается на ноги. К всеобщему изумлению, Пол обхватывает Филиппа в подобие объятий и что-то шепчет ему на ухо. Филипп, кивнув, поглаживает его по затылку и поворачивается ко мне:
— Ты идешь?
— Иду, если по дороге не получу от Пола по морде.
— Твою морду уже повозили по батарее, — замечает Пол. — Мне нечего добавить.
— А, кстати, — говорит Филипп, словно невзначай что-то вспомнил. — Джен беременна. От Джада.
Все поворачиваются ко мне.
— Ну ни хрена себе! — выдыхает Венди. — Думаю, я выразила общее мнение.
— Почему ты мне ничего не сказал? — возмущенно говорит мать. — Как ты мог?
— Подставляй морду, — говорю я Филиппу.
Он пожимает плечами:
— Каждый выживает как умеет.
Тут встает Элис и совершенно сознательно, намеренно, роняет на пол свою чашку и блюдце. Они разбиваются вдребезги, а Элис смотрит на нас, и в глазах ее набухают слезы.
— Невероятно, — произносит она.
Не дав нам даже секунды — понять, что на нее нашло, — она начинает рыдать и, выбежав из гостиной, устремляется вверх по лестнице. Мгновение спустя хлопает дверь моей бывшей комнаты. Мы подскакиваем. Свет гаснет.
Глава 23
На «порше» мне раньше ездить не доводилось. У машины низкая посадка, и через плотную кожу сиденья я ощущаю каждую трещину, каждый камешек на дороге. Коврики в «порше» усеяны смятыми пакетами из-под сэндвичей и пустыми пластиковыми бутылками, пепельница переполнена — тут и пепел, и гнутые окурки, и чеки за бензин.
— Хорошая машинка, — говорю я.
