происходящее. — Джо, Уэйн сидит на школьной крыше.
Я силюсь понять, что она говорит, но у меня что-то не складывается.
— Можешь повторить? — Я пытаюсь пальцами втереть себе в мозг сознание через глазницы.
— Уэйн сидит на школьной крыше, — нетерпеливо повторяет Карли. — Мы должны ехать туда.
— Ничего страшного. Мы в школе часто туда забирались. Он не свалится.
Пауза.
— Я не боюсь, что он может свалиться, Джо.
Я встаю в полный рост в кабинете отца. Теперь я окончательно проснулся.
— Иду.
— Я уже в машине, — говорит она. — Я заеду за тобой через пять минут.
— Ты же не думаешь, что он на самом деле прыгнет?
— Нет, я так не думаю. Но в его духе было бы захотеть нас очень сильно удивить.
Когда мы подъезжаем к школе на «хонде» Карли, там уже собралась массовка: повсюду кишмя кишат возбужденные ученики, учителя делают безуспешные и не слишком серьезные попытки управлять толпой. В это же время помощники шерифа пытаются построить деревянные стропила, чтобы отгородить пространство непосредственно под куполом. У тротуара в беспорядке припаркованы одна пожарная машина и несколько машин скорой помощи, а на тротуар заехало два микроавтобуса новостных компаний со спутниковыми тарелками на крышах. По центральной дорожке перед школой снуют репортеры, пытаясь заснять этот хаос для вечерних новостей. На самом верху, прислонившись спиной к куполу, лежит Уэйн и курит сигарету. На таком расстоянии я не могу разглядеть выражения его лица, но непохоже что-то, чтобы он собирался прыгать.
Школьники глядят вверх с неприкрытым восторгом зевак, переговариваются и шутят, радуясь неожиданному представлению и отмене одного или даже двух уроков. Мы с Карли локтями расчищаем себе дорогу сквозь толпу, потом пробираемся через баррикады, у которых стоит Мыш с группой сотрудников экстренных служб; у него в руках мегафон, он взволнован и растерян.
— Дэйв, — окликает его Карли. — Ты уже с ним разговаривал?
Он хмуро смотрит на нее.
— Проход за баррикады для прессы закрыт, — говорит он.
— Это же Уэйн Харгроув, — говорит она. — Дай нам с ним поговорить.
Мыш непреклонен:
— Я знаю, кто это. Он отказывается разговаривать. Вернитесь за ограждения.
— Да ладно, Мыш, ты же знаешь, что со мной он станет говорить! — говорю я, и, как выясняется, совершаю большую ошибку, и не только потому, что я назвал его старой кличкой, а потому, что до сих пор он меня не замечал — но теперь заметил.
— Ты?! — рявкает он, округляя глаза. — А ну, живо за заграждение, не то привлеку тебя за противодействие органам правопорядка.
Я уже начинаю возражать, но Карли оттаскивает меня назад. Я пытаюсь докричаться до Уэйна, дать ему понять, что я тут, но он не замечает меня точно так же, как тогда, во сне.
— И что теперь? — спрашивает Карли, глядя на крышу и прикрыв глаза от солнца. На ней блузка цвета спелого авокадо и голубые джинсы, волосы убраны со лба коричневой кожаной заколкой. Сейчас не время восхищаться ее внешностью, но, несмотря на всю напряженность ситуации, я страшно рад стоять с ней рядом, так запросто быть вместе.
— Сюда, — говорю я, хватаю ее за руку и волоку сквозь толпу. Мы пробираемся к боковой стене здания и обнаруживаем там еще одного помощника шерифа, охраняющего проход на задний двор и к пожарной лестнице. — Если мы сможем сдвинуть с места этого парня, я заберусь на крышу. Как думаешь, удастся тебе его немного отвлечь?
— Без проблем, — хищно улыбается Карли и, не раздумывая, ныряет за ограждения. Я не успеваю опомниться, а она уже несется по газону к переднему углу здания.
— Эй! — кричит помощник шерифа. — Стоять!
Карли продолжает бежать, и уже через секунду страж порядка пускается за ней вдогонку. Я слышу, как она останавливается и сообщает ему, что она представитель прессы, но в это время я уже пересек газон и добрался до пожарной лестницы. Продвигаясь к крыше, я перемахиваю через две и даже три ступеньки за раз, ощущая себя эдаким Джеймсом Бондом.
Только я оказываюсь на крыше, как сзади раздаются шаги по лестнице, и я уже готовлюсь вступить в бой с охранником, когда на последнем пролете показывается Джаред и выбегает ко мне на крышу.
— Привет, дядя Джо, — говорит он, отбрасывая с лица длинные пряди, пока мы оба пытаемся отдышаться.
— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я.
— Я тут учусь. Иногда.
— Ну и денек ты выбрал, чтобы наконец поучиться!
Джаред пожимает плечами.
— Кто ж знал. — Он подходит к краю крыши и почти равнодушно смотрит вниз на толпу. — Неплохая могла бы выйти ласточка!
— Может, спустишься?
— Отсюда вид гораздо лучше.
— Ладно, — сдаюсь я и поворачиваюсь к куполу. — Я собираюсь переговорить с Уэйном. Жди меня тут.
— Ясное дело, — отвечает Джаред. — Удачи!
Я уже и забыл, что на купол можно попасть только с фасада здания, для чего нужно схватиться за бетонный выступ у основания купола, повиснуть, болтая ногами в воздухе, а потом подтянуться на руках. Не помню, беспокоила ли меня некоторая рискованность этого действия в юности, но сейчас я на мгновение замираю. Одно неловкое движение — и я свалюсь с пятого этажа прямо на центральную аллею. Но если Уэйн в своем теперешнем состоянии смог туда забраться, так неужели же я поверну назад? Прежде чем страх успевает сковать мое тело, я хватаюсь за выступ, чувствуя, как шершавый цемент отпечатывается на подушечках пальцев, и закидываю ноги на основание купола. Толпа внизу восхищенно ахает.
Уэйн сидит, облокотившись о купол, в зубах у него одна сигарета, а в тонких пальцах вторая, только что разожженная, протянутая в мою сторону.
— Привет, Джо, — кивает он мне как ни в чем не бывало.
— Здорово.
Я подтягиваюсь наверх, а потом ползу на животе, пока не занимаю безопасное положение на уступе.
— Как поживаешь?
— Шикарно.
Я беру у него сигарету и усаживаюсь рядом, ноги наши самым безрассудным образом болтаются в воздухе.
— Неужели это было так опасно? Почему я этого не помню?
— Мы тогда были бессмертными, — говорит Уэйн, продолжая разглядывать происходящее внизу, под его ногами.
— Наверное, — говорю я, вдыхая немного сигаретного дыма. Вкус у него затхлый, дым обжигает мне нёбо.
— Ну, — говорю я. — В чем дело?
Уэйн кивает, как будто ждал этого вопроса.
— Сегодня утром, проснувшись, я почувствовал себя необыкновенно сильным, — говорит он, — и что-то подсказало мне, что этот день запросто может оказаться последним, когда я могу перемещаться без посторонней помощи. Тебе никогда не понять, каково это: знать, что сегодня ты в последний раз встанешь с кровати, просто увидишь этот мир, небо, почувствуешь землю под ногами, дуновение ветра в лицо.
Он замолкает, чтобы сделать крохотную, почти игрушечную затяжку.
— В общем, рассказывать особенно нечего: я пошел прогуляться, и вот я тут.
