— Не знаю. Честно говоря, я никогда ни о ком не заботился.
— Вот и я тоже.
С минуту я обдумываю тот факт, что двое умных, успешных мужчин так беспомощны в вопросах милосердия.
— Ты думаешь, что мы с тобой два никчемных, эгоистичных придурка? — говорит Оуэн, и я невольно улыбаюсь.
— Да нет, — тихо отвечаю я.
— Я тоже нет. — Он прочищает горло. — Джо?
— Ну.
— Ты — хороший человек.
— Я — козел.
— И тем не менее.
— Слушай, как ты думаешь, у тебя найдется кому позвонить, чтобы разузнать, что еще мне может понадобиться?
— Мы же в Америке, — отвечает Оуэн. — Всегда найдется кому позвонить.
Глава 33
Вечером того же дня я барабаню по клавишам ноутбука и вдруг каким-то чудом вспоминаю, что меня сегодня ждут на ужин Брэд и Синди. По крайней мере, я предполагаю, что все еще ждут, хотя уверенности у меня нет. Может, ввиду нашей стычки с Синди в полиции приглашение уже аннулировано? В принципе, никто не звонил и не отменял встречи, но, может, это как раз один из тех очевидных случаев, когда словесное подтверждение не требуется? Трудно сказать. Если это так, то мое появление будет выглядеть странно, просто-таки неуместно. Но если я не явлюсь, а они меня будут ждать, я лишний раз подкреплю свою репутацию вздорного родственника, от которого не знаешь, чего ожидать, а ведь как раз это я пытаюсь изменить. В любом случае в списке того, что ненавидит Синди, я и так всегда занимал почетное первое место, и вряд ли я могу сильно усугубить это положение. А кроме того, там будет Джаред.
К черту все. Иду.
Дом Брэда и Синди, построенный в голландском колониальном стиле, находится примерно в полумиле от отцовского. Я стучусь, мне открывают Эмили и Дженни. Они одеты одинаково: в огромные футболки с эмблемой группы
— Привет, дядя Джо, — хором говорят близняшки, голоса у них различаются на какие-нибудь полтона, отчего становится немного страшновато, а тут еще эта непонятная птица! Девочка с птицей на руке — назовем ее Эмили — осторожно поворачивается, чтобы проводить меня внутрь, а Дженни кормит птицу с рук печеньем, и та выхватывает кусочки у нее из пальцев.
— Здравствуйте, девочки, — несколько официально произношу я, входя в дом. От того, что мне нужно обращаться сразу к двоим, я чувствую себя неуверенно, как будто выступаю перед каким-нибудь комитетом. У меня никакого опыта в общении с девочками-подростками, а эти две какие-то уж особенно всеведущие, как будто меня насквозь видят. Тот факт, что их двое, перевешивает мое возрастное преимущество, и им, похоже, это ясно.
— Кто это? — спрашиваю я, указывая на птицу.
— Красотуля, — говорит Эмили.
— Она какаду, — говорит Дженни.
— Она умеет разговаривать.
— Она может сказать «Как дела?».
— А еще «Ну, вот, опять!».
— Ух ты! Ну-ка, пусть скажет что-нибудь.
Близняшки качают головами и фыркают:
— Она не станет с тобой разговаривать.
— Она только с нами разговаривает.
— Ну, иногда еще с Джаредом.
— Да, он ее научил фразе «Привет, придурок!». — Они обе заливаются смехом и звучат как один человек.
Первое, что я вижу, проходя за девочками в дом, — это музейного типа гостиная, созданная исключительно в выставочных целях. Белый пушистый ковер, на который никогда не ступал ботинок, кушетки в викторианском стиле, явно не предназначенные для человеческого зада, и рояль, кабинетный «Стейнвей», отполированный до такой степени, что в него можно смотреться, как в зеркало. Вероятно, на нем никогда не играли, он служит исключительно подставкой для множества семейных фотографий в вычурных позолоченных и посеребренных рамах, аккуратно развернутых таким образом, чтобы на них можно было смотреть, не переступая порога. В этой комнате вся Синди: очень красивая и абсолютно неприступная. Есть что-то трагичное в том, с какой озлобленностью и маниакальностью Синди поддерживает идеальный порядок в этой комнате, пока ее собственная жизнь и брак, вырвавшись из-под контроля, несутся в тартарары.
С противоположной стороны обширного холла видна общая комната с поношенным бежевым ковром, выгоревшей на солнце кожаной мебелью, камином, креслом-качалкой и огромным плоским телевизором, на экране которого с самым серьезным видом в интерьерах современного ночного клуба извивается Дженнифер Лопес. Дженни и Эмили усаживаются на спинку дивана, подпевая клипу и продолжая возиться с птицей.
— А где Джаред?
— У себя в комнате.
— С подружкой разговаривает.
— Они целуются по телефону. — При этих словах девчонки издают в сторону друг дружки чмокающие звуки и хохочут.
— А папа с мамой?
— Папа еще не пришел, а мама в подвале.
— Там, откуда музыка доносится.
Мой первый порыв — пойти наверх и найти Джареда, подобно тому как, попав в чужую страну, человек обращается в свое посольство, но сегодня вечером я должен налаживать отношения с Брэдом и Синди, поэтому, отыскав рядом с кухней дверь в подвал, я спускаюсь вниз. В бывшей игровой, переоборудованной в мини-спортзал, Синди занимается пилатесом под специальную видеопрограмму. На стенах еще красуются плакаты с диснеевскими персонажами, но комнату уже уверенно заняли беговая дорожка, лестничный тренажер, стойка с гантелями и резиновый коврик, на котором под доносящуюся из телевизора музыку Синди, оторвав от пола ноги и верхнюю часть тела, ожесточенно выполняет скручивания. На ней эластичные шорты и спортивный топ, волосы убраны под бандану, лицо покраснело и вспотело от нагрузки.
— Привет, Синди, — окликаю я ее со ступенек.
Не сбиваясь с ритма, она просто переводит взгляд на лестницу и кратко здоровается, ничуть не смущаясь моим присутствием. Да и чего ей смущаться, с таким-то телом.
— Брэд на работе застрял? — спрашиваю я, тщательно обводя взглядом комнату, чтобы продемонстрировать полное равнодушие к ее сверкающим прелестям.
