тобой…
«Со мной такого не было дольше», — подумал про себя Стас.
— Ну что я потеряла в этом городе?!.. С его морозами, с его завистливыми, мелочными и трусливыми людишками, — объясняла она. — Знаешь, единственное, что я могла бы взять отсюда с собой — это тебя. Только ты понимал, как мне нужна свобода, и не пытался меня запереть. Может, тебе не нравилось, но внутри ты это понимаешь.
«Как же, тебя запрешь! Но спасибо, на добром слове, детка», — снова подумал и промолчал Стас.
— Поехали со мной в Москву? — предложила она. — Снимем там квартиру? Представляешь, вот так заниматься любовью каждый день? Что ты теряешь здесь?..
Она звала его для красного словца, зная — он точно не поедет. Оба понимали, что это только слова. Но слова звучали приятно. Они имели право помечтать короткий миг, пока ее голова лежит на его плече, а его ладонь покоится на ее обнаженном бедре.
— Ты в Москве быстро найдешь себе кого-нибудь еще. А мне, как Аленушке ждать тебя у открытого окна? — возразил Стас.
— Ну и что?! — взметнулась Настя, уперев локти ему в грудь, от чего стало больно. Но ее лицо со свесившейся челкой склонилось над ним, так Стас готов был терпеть сколько угодно.
— Какая разница? Да, я кошка! Которая гуляет сама по себе. Но я же всегда возвращаюсь туда, где мне хорошо. Я ведь говорила, что кое в чем ты вне конкуренции…
«Рано или поздно, появится кто-то, с кем ты научишься кончать еще сильнее, — подумал Стас. — А здесь вся моя жизнь».
Но вслух сказал другое.
— Мы так и будем валяться прямо на полу, или переберемся на кровать и продолжим грешить?
— Хочу грешить! — вскочила Настя и запрыгала по комнате, на ходу стаскивая приспущенные колготки. — Ты дашь мне свою рубашку?
Дальше они сидели на кровати друг напротив друга. При свете телевизора с отключенным звуком отхлебывали шампанское. Потом снова занялись любовью. На этот раз медленно и старательно. Оба понимали, что другой ночи у них не будет. Изводя друг друга всей нежностью, на которую оказались способны. А потом пришлось включить громче звук телевизора, чтобы Настины крики не перепугали соседей за стенкой.
Утром, пока она долго плескалась в душе, Стас сварил две чашки крепкого кофе и ждал ее, сидя на кухне и машинально зевая. Не чувствовал ни боли, ни тоски от предстоящего расставания. Под утро в душе поселилось безразличие. Он просто ждал того, что должно случиться. Сейчас Настя уйдет навсегда. Ему самому собираться в редакцию часа через полтора. Они почти ничего не говорили утром. Молчания было вполне достаточно.
Взяв чашку кофе, Настя не сразу села к нему за стол, а еще долго смотрела в окно. Так пристально, как будто внизу, в заснеженном, неопрятном городском дворе могло быть что-то интересное.
— В воскресенье я снова буду вести эфир «Скандала», — заговорил Андреев.
— Эт-то уже без меня, — с небольшой паузой произнесла Настя. — Чертов поезд только вечером. Надо еще дожить до него, — пожаловалась она, глядя прямо в глаза.
Надо бы сказать что-нибудь подбадривающее, подумал он. Типа «там все наладится и будет отлично», или «держи хвост пистолетом». Но ничего не смог выдавить из себя вслух. «Все-таки настоящего мужества тебе не достает», — посетовал Стас.
— На прошлой неделе я сделала аборт, — внезапно призналась Настя. — С тех пор так паршиво.
— Как это?… — начал было Стас, но она его прервала.
— Не надо об этом. Что сделано, то сделано. Пантелеевич помог. Все прошло нормально. А вспоминать тошно.
Стас сидел напротив нее и силился сказать что-нибудь. Но не получалось. Все стало не нужно и бесполезно.
— У меня остались две последние таблетки «тазепама», это транквилизатор, — встрепенулась Настя. — Соседка из общаги дала. Он расслабляет, и забываешься немного. Хочешь, поделимся? Я дотяну нормально до поезда.
Она полезла в сумочку, долго ворошила в ней груду каких-то мелких предметов. Наконец, вытащила почти выпотрошенную пластинку, таблеток оставалось всего две. Настя выдавила их на ладошку и протянула одну Андрееву. Свою тут же проглотила. Стас отложил таблетку на стол.
Еще минут пять они сидели вместе на кухне. От попыток заговорить становилось только хуже. Но и молчать, глядя друг на друга, стало невмоготу. Она вздохнула и сказала.
— Ну, я пошла…
В прихожей, Настя быстро ткнулась губами в его щеку, — не поминай лихом, — и выскользнула за дверь.
Проводив ее, Андреев сразу же выглянул в окно. Вот Настя выходит из подъезда, идет вдоль дома, свернула за угол. На столе оставалась еще теплая чашка недопитого ею крепкого кофе. Рядом маленькая таблетка, оставленная для него. «Тазепам» начнет действовать через полчаса — и станет не так тяжело — обещала она. Покрутил таблетку в пальцах и отшвырнул.
Если прямо сейчас быстро выскочить на улицу — Настю можно догнать! Пару минут она еще простоит на остановке, пока подъедет автобус или маршрутка. Ее можно попытаться вернуть!
Стас ринулся в прихожую, где запрыгал на одной ноге, натягивая ботинок. В комнате громко заверещал мобильник. Ботинки можно не зашнуровывать — от подъезда до остановки сотня метров… Андреев уже сунул руки в рукава пальто и начал открывать замок, но остановился.
Судя по мелодии, которой надрывался телефон, звонила Светка Иванкова. Она не станет тревожить в такую рань по пустякам. Стас отпустил ручку уже открытой двери. Проскочил в ботинках в комнату. Схватил телефон.
— Приезжай скорее! — выпалила Светка. — Сенсация!.. Арестовали Семеныча!
Сенсация — самая желанная добыча журналиста, но ее долго не удержать в одних руках. Даже если изначально еще никто не знает, счет времени идет на часы и минуты.
Большая сенсация — как вода, напирающая на плотину. Сначала пробьется тонкой струйкой через первую маленькую щелку, или плеснет через край. Брызнет в одном, втором, третьем месте. Наконец прорвет плотину, и оглушительный вал информации хлынет на людей.
В разгар сенсации о ней трубят все телеканалы — самые мощные информационные рупоры. Днем позже газеты выходят с огромными статьями на ту же тему. Опоздав по отношению к телевидению и интернету, газеты стремятся использовать свои преимущества — у них больше времени собрать все подробности, продумать различные версии.
Если сенсация федерального уровня, то региональные СМИ ищут ее проекции на своей территории. Откапывают каких-нибудь родственников героев большой сенсации. Чтобы те со слезами на глазах твердили, как они надеются, что все будет хорошо. Сойдут и одноклассники, которые припомнят, как в школе нынешний герой подсматривал за девчонками в раздевалке. После оглушительного пика сенсации, уже через день подробности обсосаны «до костей». Интерес к теме стремительно сходит на нет. Русло былого информационного потока пересыхает до трещин. И невозможно поверить, что здесь все бешено бурлило.
Но пока идет большой информационный поток, все СМИ успевают отхватить от него свой кусочек. А по-настоящему сорвать банк удается тому, кто выкрикнет информацию первым.
Андреев срочно примчался в «Новости» через час после ареста Семеныча. Стас не побежал вслед за Настей, как собирался. Происходящее в эти минуты напрямую влияло на судьбу канала «Орион», а значит и самого Стаса, и на судьбу власти в области.
Об аресте Семеныча первым узнал Игорь. Знакомый мент намекнул по телефону под строжайшим секретом. Никаких подробностей не рассказал, но уверял, что информация точная. Это была суперсенсация.
Несмотря на ореол криминальной легенды, за последние десять лет депутат Толмачев не имел
