скинул сапог, старательно разминая пострадавшую конечность. Насторожённо покосившись на него, Сигурд жестом подозвал к себе своего кормчего и, ткнув пальцем в Вадима, проворчал:
— С этого грамотея глаз не спускай. Он знает намного больше, чем говорит.
— Так же, как и все вы, — пожал плечами Вадим.
— Что ты хочешь сказать? — насторожился Ан– хель.
— То, что вы тоже не всё рассказали о прошедшей зиме.
— И что ты хочешь знать? — скривившись, нехотя спросил седой кормчий.
— Всё, что заставило вас уйти от Олафа Рыжего. Чем он вам так насолил, что вы решились бежать?
— Мы не бежали, а ушли, — огрызнулся Сигурд.
— Тот же хрен, только в левой руке, — отмахнулся Вадим. — Как это ни называй, а пятки салом вы смазали. Так что лучше не злись, а дело говори.
— А ведь мой побратим прав. Как ни называй, а всё равно получается, что вы сбежали, — усмехнулся Рольф. — Поэтому лучше расскажи ему всё по порядку. И учти, вздумаешь дурить, его щит я держать буду.
Удивлённо косясь на великана, Вадим лихорадочно вспоминал, что означают эти слова. После короткого раздумья ему припомнился один из многих обычаев северян. На поединок чести могли выйти двое. Друзья или побратимы. Вызванный сражался выбранным оружием, а его партнёр прикрывал его щитом. Получалось, что в одном поединке, сражались не двое, а четверо, а фраза «держать щит» означала то же самое, что и обычное «будешь иметь дело со мной».
Слова Рольфа для пришедших прозвучали весьма внушительно. Растерянно переглянувшись, северяне заметно скисли и, рассевшись по банкам, вопросительно уставились на Вадима. Понимая, что пришло время задать интересующие его вопросы, Вадим задумчиво накрутил на палец прядь своих волос и, вздохнув, проговорил:
— Давайте сделаем так, парни. Просто расскажите мне всё, что сами сочтёте нужным. Это не праздное любопытство. Вся беда в том, что Рыжий не просто унизил соплеменников. Он прогневил Одноглазого.
— Что-о?! — взревел Сигурд, вскакивая на ноги.
— Заткнись и сядь. Парень правду говорит, — осадил его Рольф, моментально вырастая рядом с ярлом.
— От-от-откуда ты знаешь? — растерянно заикаясь, спросил Сигурд.
— Откуда, откуда, — проворчал в ответ Рольф. — Раскудахтался. Знает, раз говорит. И помни, Леворукий, всему, что ты здесь услышишь, есть свидетели. Весь наш экипаж. Так что помолчи и просто послушай.
Плюхнувшись на банку, Сигурд удивлённо покачал головой и, повернувшись к Рольфу, спросил:
— Откуда ты знаешь, что он говорит правду? Может, то, что он выдаёт за его волю, всего лишь способ заманить нас всех в ловушку?
— Дурак ты, Леворукий. Сколько раз тебе повторять, это мой побратим.
— И что? Если он твой побратим, так его не могут использовать тёмные? Думаешь, они твоих кулаков испугаются? — презрительно фыркнул Анхель.
— Я понимаю, что в это трудно поверить, — кивнул Вадим. — Но будь я на тёмной стороне, всё осталось бы так, как было. Всем известно, чем человеку хуже, тем им веселее. А мы должны сделать всё наоборот. Заставить Рыжего отступиться от своих планов. Потому я и говорю, что в этом деле есть и рука Одина.
— Тихо ты, — осадил его Рольф. — Сколько раз повторять, не зови его по имени.
— Неважно, — отмахнулся Вадим. — Ему всё известно. Поэтому если есть что-то, что поможет нам вернуть всё в старое русло, я должен об этом знать.
— И ты хочешь, чтобы я поверил, что ты рука Одноглазого? — хмыкнул Сигурд.
— Веришь ты мне или нет, неважно. Главное остановить Рыжего.
Переглянувшись, воины замолчали, пытаясь осмыслить услышанное. Вадим не торопил их. Как ни крути, а услышать такое и поверить сразу просто невозможно. Скажи кто-нибудь такое ему самому, Вадим бы с ходу поднял такого рассказчика на смех. Сложив могучие руки на груди, Рольф стоял над всей сидевшей компанией, возвышаясь, словно монумент.
Наконец, в очередной раз вздохнув, Анхель кивнул и, покосившись на своего ярла, проворчал:
— Хорошо, пусть будет по-твоему. Пусть я поверю, что тебя ведёт Одноглазый. Но зачем ему это? Он никогда не вмешивался в дела людей.
— Он и не вмешивается в них, — пожал плечами Вадим. — Он сказал, что ему не нравится и что нужно сделать, а уж кто и как это будет делать, нам самим решать.
— Странно это всё, — протянул Сигурд. — Ты, чужеземец, вдруг начинаешь рассказывать мне, рождённому в Нордхейме, чего от меня хочет тот, кому я поклоняюсь. Как такое может быть?
— Я и сам не сразу в это поверил, — развёл руками Вадим. — Ты хоть ему поклоняешься, а я ведь вообще в него не верил. Вот и думай, каково мне было.
— Проклятье! После такого ответа поневоле поверишь в твои слова, — покачал головой Анхель.
— Ладно, будь что будет, — махнул рукой Сигурд. — Ты прав, я многого не рассказал. И не потому, что хотел что-то спрятать, а потому, что мне стыдно признавать всё это.
Внимательно слушая молодого ярла, Вадим начал понимать, почему он не хотел признаваться в случившемся. Рассказать о том, что тебя попросту обобрали, отняв у близких тебе людей даже пищу, для воина, привыкшего кормить семью при помощи оружия, было очень тяжело. Проанализировав придуманную Рыжим схему, Вадим вдруг понял, что ярл не придумал ничего лучше, как попросту слизать имперские законы.
Судя по всему, за основу он взял законы Римской и Византийской империй и, недолго думая, попытался адаптировать их к собственным нуждам. Но вследствие безграмотности и желания как можно сильнее ускорить процесс подчинения себе северных краёв, за
порол всё дело. Придя к такому выводу, Вадим мрачно покачал головой и прервал исповедь ярла:
— И чего бы вам ему башку не проломить было в самом начале? Скольких проблем бы избежали!
— Чего? — удивлённо переспросил Анхель. — Нет, про башку я понял, а вот остальное…
— Не обращай внимания. У меня такое впечатление, что он иногда и сам не понимает, что несёт, — рассмеялся Рольф.
— Сам дурак, — с ухмылкой огрызнулся Вадим. — Говорю, раньше его пришибить надо было. Тогда и не бегали бы по всему свету, прячась.
— Мы уже и сами так думаем, — вздохнул Сигурд.
— А кто ещё так думает? — моментально насторожился Вадим.
— Среди нас многие, — вздохнул ярл.
— А среди остальных ярлов? — не унимался Вадим.
— Разные слухи ходят, — проворчал Сигурд, почёсывая бороду. — Кто-то считает, что так, как сейчас, жить проще, но таких не много. Кто-то говорит, что нужно уходить, а кое-кто уже ушёл.
— И каких больше? — не отставал от него Вадим.
— Не знаю, не считал, — развёл руками Сигурд.
— Плохо, — вздохнул Вадим. — Если уж собрался уходить, так нужно знать, кто готов уйти с тобой, а кто может стать твоим врагом. Такие вещи помогают выжить.
Растерянно вздохнув, ярл кивнул и, махнув рукой, грустно ответил:
— Если мы из этого похода с пустыми руками вернёмся, так нам и враги не понадобятся. Сами с голоду передохнем.
— Всё настолько плохо? — вступил в разговор Свейн, подходя к сидящим и присаживаясь рядом с Вадимом.
— Очень. Сам понимаешь, с насиженного места ушли, запасов на зиму нет, а если и золота не будет, так совсем пропадём. Что там мальчишки наловят, пока мы в походе?
— Это верно, — кивнул Свейн. — Ну, что-нибудь придумаем. Всё равно после встречи с купцом мы обратно пойдём. Так что, если станет совсем плохо, дашь знать на остров кельтов.
