— По проходам! — уверенно сказала она.
— Кто ведет? — спросил Женечка.
— Я! — уверенно ответила Ира.
— А умеешь? — с легким смешком спросил Женечка.
— Наверное, да, — уверенности в Ирином голосе заметно поубавилось.
— Тогда давай-ка я поведу. А то народ почем зря перепугаешь.
— Знаешь, а Татьяна Николаевна меня не испугалась!
— Ну да! Ты ведь перед ней из ниоткуда не выскакивала?
— Я что, перед тобой из ниоткуда, что ли, выскочила?
— Палладина! Никогда не думал, что ты такая бестолковая! Я не себя сейчас в виду имею, — Женечка смотрел на нее с ехидной ухмылочкой. — Ну? Уразумела?
— Во блин! Я как-то и не подумала, — в конце концов, догадалась Ира, что именно он имеет в виду.
— Поздравляю! Приехали! Сначала учил ее не думать, а теперь придется восстанавливать утраченные мыслительные процессы, — Женечка рассмеялся своим обычным издевательским смехом. Это Иру несказанно обрадовало, возвещая о том, что он пришел в себя окончательно. — Всё! В путь на решение продовольственной программы!
И они отправились…
Ира никогда не удивлялась находящемуся в Женечкином кошельке разнообразию монет и купюр, относящихся к различным валютам мира, зная, что он по этому самому миру немало разъезжает. А будучи далеко необразцовой хозяйкой, никогда не задавалась вопросом, откуда у него такое разнообразие продуктов, несвойственных ассортименту сочинской продуктовой сети. Если бы пришлось решать ей, куда отправиться для решения продовольственной программы, то она выбрала бы направление поближе к одному из сочинских «Магнитов» или к рынку, но Женечка мыслил, мягко говоря, гораздо шире, а именно, в мировом масштабе. Так что к концу закупок содержимое Ириного холодильника имело все шансы стать дополнительным пособием к учебнику географии.
— Да-а-а… — протянула Ира, плюхнувшись на диван после того, как их деятельность добытчиков подошла к завершению. — Мне бы и в голову не пришло…
— Даже не сомневаюсь! — перебил ее Женечка, прекрасно догадываясь, что именно не пришло бы ей в голову. — Видишь ли, нужно знать не только, как пользоваться проходами, но и зачем. А в этом «зачем» вариантов бесчисленное множество. Говорят, что не боги горшки обжигают, а я бы сказал по- другому: боги горшки не обжигают.
— Что? — не поняла Ира.
— Неважно, — с улыбкой изрек Женечка и скрылся на кухне.
Пока Женечка колдовал там, Ира внимала колким замечаниям Зива и Лоренца относительно собственной непрактичности в противоположность «своему любимому Женечке». По поводу того же прошелся и он, торжественно внося поднос, источающий изысканный запах, способный свести с ума любого гурмана.
— Жень, с одной стороны, ты прав: мне бы даже не пришло в голову, что, умея пользоваться проходами, можно посещать не только сочинскую сеть розничной торговли продуктами питания. Однако, в отличие от тебя, я не владею иностранными языками, а заодно и иностранной валютой.
— Ладно тебе оправдываться! Знаешь, территория распространения русского языка охватывает всю Россию, между прочим, а еще, его прекрасно до сих пор понимают и на всей территории бывшего СССР. А по поводу валюты, если ты, конечно, заметила, я расплачивался с помощью пластиковой карты.
Беседуя с Ирой, Женечка кидал на нее лишь короткие взгляды, впрочем, как и во все время их кругосветного путешествия по магазинам.
— Так! Всё! Хватит уличать меня в бытовой непрактичности! Я что, спорю что ли, что хозяйка я даже не плохая, а вовсе никакая?
— Нет. Конечно, не споришь! Однако, Ирочка, получая более широкие возможности, пытаться находить для них все более и более широкое применение, притом в самых обыденных сферах — совершенно нелишнее.
— А он, между прочим, прав! — ехидно промурлыкал Лоренц.
— Вот привязался! — воскликнула Ира в притворном раздражении.
— Кто? Я? — ехидно спросил Лоренц.
— Женечка! — интонация сего восклицания у Иры получилась очень многогранной, и вполне соответствовала как окончанию предыдущего заявления, вроде как обращенного к Женечке, так и ответу Лоренцу, а также началу следующей мысли. — Как мне кажется, ты уже несколько свыкся с тем, что увидел во мне, лишь переступив порог, хоть и удостаиваешь меня пока лишь короткими взглядами. Я понимаю, что, скорее всего, мой вопрос лежит в сфере, названной тобой «праздное любопытство», однако, оно меня так мучает! Женечка! Ну, пожалуйста! Ответь: что ты увидел? Ты сказал, что не знаешь. Я понимаю, что ты не в состоянии объяснить увиденное, но хоть как-нибудь описать-то ты можешь?
Женечка уставился в потолок и задумался.
— Знаешь, Палладина, в данном случае твое любопытство совсем не праздное, точнее не совсем праздное.
— Ну надо же!
— Ирка, не язви! Тем более что я готов удовлетворить твое не совсем праздное любопытство, но небескорыстно.
— Женечка, а ты, оказывается, не лишен меркантильности!
— Палладина! Я ж просил: не язви!
— Я стараюсь, но у меня не получается.
— Ладно. Я в свою очередь постараюсь не обращать внимания на повышенное содержание в твоей крови гормона радостной гадостности. Кстати, а ты не забываешь, что кровь-то нынче в твоих жилах течет не только твоя?
— Спасибо, что напомнил. А что, вышеупомянутый гормон стал еще радостнее или еще гадостнее?
— Ой, Ирка! Вот это уже праздное любопытство чистейшей воды!
— Я знаю, а посему вышеспрошенный вопрос целиком и полностью относится к разряду риторических.
— Спасибо за уточнение.
— Не стоит благодарности, Женечка! Так почем у Вас нынче удовлетворение не совсем праздного любопытства?
— Не переживай! Тебе — по карману! Так что предупреждаю сразу: торг неуместен, — Женечка усмехнулся.
— Я внимательно слушаю…
— Слушай, — Женечка поднялся и начал вещать, прохаживаясь из стороны в сторону, и, одаривая Иру короткими взглядами. — Так вот, твое любопытство я отнес к разряду не совсем праздного исходя из того, что ты явно чувствуешь в себе кое-какие изменения. Именно поэтому к разряду «не совсем», а не к «совсем не». То есть ты, скорее всего, правда, может быть, и лишь отчасти, понимаешь, что в тебе стало другим. Тебе, естественно, интересно, как это выглядит для меня, тем более что я, не будучи готов к сему зрелищу, чересчур бурно отреагировал.
— Как я понимаю, сейчас ты это сам себе все объясняешь, — вставила Ира. — Ближе к делу! По возможности.
— Попытаюсь, госпожа Палладина! Так вот, ты, если и не знаешь точно, то наверняка догадываешься относительно причины изменений, ставших столь яркими для меня. А суть сделки заключается в следующем: я тебе по возможности пытаюсь адекватно описать, что я увидел, а ты — рассказываешь, что, по твоему мнению, явилось причиной сих метаморфоз. Идет?
— У-у-у, Женечка! А я-то думаю, и чего это мое, с моей точки зрения, любопытство именно праздное, ты удостоил чести признать не совсем праздным? Оказывается, не менее праздное любопытство просто обуревает тебя самого! Знаешь, торг здесь действительно неуместен. Ты слишком загнул цену, так что
