сделка не состоится.
— О как!
— Знаешь, у меня есть все основания предполагать, что Влад, как только сдаст свою сессию и вернется, непременно увидит то же самое, что и ты. А я хоть и терзаюсь любопытством, но не настолько, чтоб не набраться терпения и не подождать, тем более что вернется он со дня на день.
— Та-а-а-ак! Ну и что там тебе твоя гадюка нашипела?
Женечка, что называется, кинул на стол козырного туза, и вид имел соответственный. Даже посмотрел на Иру в упор, но долго держать так взгляд, тем не менее, не смог, что-то определенно пугало его в ней. Может, конечно, и не пугало, но однозначно вызывало некое благоговение, с которым он не мог так быстро свыкнуться.
Ира не стала играть. Она заставила себя почувствовать пойманной за руку, и теперь молча сидела на диване сконфуженная и потерянная, не зная, что ответить.
Женечка достойно выдержал победную паузу. Он точно просчитал удар, и по истечении времени, необходимого для постановки «распоясавшейся Палладиной» на место, смягчился:
— Ир, я знаю, что со стражами проходов шутки плохи, однако тебе на данную проблему следует смотреть несколько шире. Я не призываю тебя отказаться от пользования предоставленной тебе сетью и тем более рвать отношения со стражем. Я всего лишь прошу: пожалуйста, будь осторожна! Ира, ты не могла сама обнаружить проходы, точнее, в принципе могла, но если бы ты обнаружила их сама, то непременно поделилась бы своим открытием со мной. Следовательно, тебе, мягко говоря, намекнули на их существование и к тому же научили ими пользоваться, ведь так быстро и так здорово освоиться с ними самостоятельно ты тоже не смогла бы.
Ира, я тебе говорил, что вся наша земная флора и фауна состоит из исключительно милых созданий, только вот милы они лишь до определенного предела. Скажем, мы с тобой тоже очень милые создания, но тоже лишь до определенного предела. Я думаю, ты с этим согласна. Ни я, ни ты не знаем целей иных форм жизни, так что нужно постоянно оставаться начеку. То есть не позволять втягивать себя в не свои игры. Я скажу тебе, чем ты меня сразила наповал. Скажу, не требуя взамен отчета о том, как это с тобой случилось, но заклинаю, пожалуйста, попытайся разобраться, чем это ты так заинтересовала, так сильно привлекла внимание животного, а может быть, и растительного мира нашей чудесной планеты.
— Жень, неужто духи безобиднее?
— Нет, конечно, но им при этом абсолютно параллельно, чем это мы тут занимаемся. Им совершенно по барабану, каким макаром мы живем и живем ли вообще.
— Что-то мне так не кажется…
— Может, ты и права, но их взаимодействие с нами, тем не менее, лишено поиска решений собственных проблем. Может, они и забавляются нами, но без далеко идущих последствий. Конечно, они могут ради забавы сжить со свету какого-нибудь индивида, однако, не вмешиваются в ход принципиально иной для них формы жизни в целом.
— Жень, но ведь мы, по сути, примерно так же относимся к флоре и фауне, не совсем, конечно, но в чем-то похоже.
— Мы — да, а вот они — нет. А посему, как только отношения человека с животным и растительным миром выходят за рамки общепринятых, нужно осознавать, что это подобно сидению на пороховой бочке с зажженным фитилем.
— Так, Женечка, по посвящению меня в ужастики земной жизни ты сегодня план перевыполнил, так что давай-ка колись: чего во мне углядел? Женечка, можно сказать, только что сам обещал!
— Да, обещал… Ира, ты стала больше. Точнее не больше… Точнее больше, но не во вне, а в глубину. Признаюсь честно, я соврал, сказав, будто не знаю, что с тобой. Знаю, но не смогу тебе сейчас объяснить так, чтобы ты поняла… Но попытаюсь… Пример, конечно, далекий от совершенства…
Представь ванну, наполненную водой. У нее есть дно, целостность которого обеспечивается пробкой. И вот, представь, эту пробку выдергивают. Глубина ванны тут же увеличивается до беспредельности. За счет целеустремленного движения воды возрастает интенсивность. В случае с ванной интенсивность обеспечивается только движением вглубь и вскоре из-за исчерпанности запасов воды, если их не пополнять, иссякает. В твоем случае движение осуществляется как вглубь, так и наружу, сохраняя интенсивность плюс-минус на одном уровне.
— Ясно, — оборвала его Ира.
— Прям таки так сразу и ясно?
— Да. Я, конечно, затрудняюсь представить себе, как это для тебя выглядело, но у меня больше нет желания мучить тебя расспросами.
На самом деле у нее вообще отпало желание общаться с ним, как минимум, сегодня. Воцарилось натянутое молчание.
— Мне уйти? — наконец спросил Женечка.
Ира молчала. Теперь ей по-настоящему стало неловко. Она совсем не так представляла себе встречу с ним по окончательному возвращению.
— Ир, если не возражаешь, я загляну вечерком.
Она кивнула. Женечка чмокнул ее в щеку и спустился в цоколь.
Ира сидела в неприятном оцепенении.
— Ир, а мне твой Женечка начинает нравиться, — пытаясь завязать разговор, промурлыкал Лоренц.
— А мне — перестает, — с горьким вздохом проговорила Ира.
— Так уж прям и перестает! — неожиданно весело проурчал Зив. — Ира, да не переживай ты! Не зацикливайся!
Он хотел еще что-то сказать, но тут радостно запел мобильник.
— Здравствуйте, Ира. Как себя чувствуете? — спросила трубка голосом Радного.
— Здравствуйте, Стас. А чувствую я себя вполне нормально.
— Не думаю, что в данный момент Вы до конца искренни, но это неважно. Ира, некоторый период, пока не привыкните, будет немного не по себе. Это нормально, так что воспринимайте эти временные неудобства как должное. Займитесь своими привычными делами — насколько я помню, Вам есть чем заняться из разряда привычного для Вас — и со временем освоитесь. Я надеюсь, Вам понятно, о чем я?
— Да, Стас.
— Вот и замечательно.
Не прощаясь, Радный отключился. Ира какое-то время сидела, задумчиво крутя в руках мобильник, и вдруг решительно набрала Женечку.
— Жень, надеюсь, ты не успел далеко уйти?
— Нет… а что, Палладина?
— Ты меня несколько выбил из колеи своими воплями, и я напрочь забыла, зачем на самом деле хотела тебя видеть.
— И зачем же?
— Женечка! Хватит обиды корчить! Я жду тебя.
— Как скажешь, Палладина!
Через минуту Женечка поднимался в гостиную.
— Садись, — скомандовала Ира и, не дав ему прокомментировать удивление ее приказным тоном, продолжила. — Во-первых, к моим изменениям гадюка никакого отношения не имеет, — выпалила Ира уверенно. — Это так, к слову, чтобы ты при каждом удобном случае не начинал сызнова мусолить тему тотальной угрозы флоры и фауны.
— А во-вторых? — спросил Женечка.
— А во-вторых, Жень, все ближайшее время я собираюсь посвятить лишь двум вещам: поющему дому и твоей книге.
— Приятно слышать, — вполне спокойным тоном сказал Женечка, но полностью скрыть нервозность у него не получилось.
— Жень, ты мне друг?
— Наверное, да. А почему ты спрашиваешь?
