Валентиныч густо покраснел, но Ира, впрочем, уже давно догадывалась, что они с Галиной Андреевной чуть ли не с самого начала ее включения здесь в работу усиленными темпами наверстывают недолюбленное в ранней юности.
— Ох, партизан! — едва справившись со смущением, радостно воскликнул Валентиныч.
— Да какой он партизан! Щенятина неразумная! Перепугался до полусмерти!
— Когда известно-то стало?
— Сегодня, как вернулись. Влад меня домой завез и к себе поехал, и чуть ли ни тут же звонит в истерике. Алина, видимо, в институт пошла, а он ко мне деру дал. Еле успокоила.
— Чего ж это он так, дурачок?
— Ой, Валентиныч! Надо думать, ты по-другому реагировал!
Валентиныч нахмурился:
— У нас с Галкой ситуация иная была…
Ира поняла, что задела за больное, и поспешила вернуть Валентиныча в русло производственных тем. Они вместе прошлись по дому и вокруг него. Ира указала на кое-какие погрешности. Валентиныч грозно обзвонил своих ребят, объявив на завтра рабочий день.
— Ну что, — сказала Ира, когда Валентиныч закончил устраивать телефонные разносы, — думаю, через пару недель можно хозяина звать?
— А мебеля когда привезут?
— В понедельник должны, я ж тебе еще перед отъездом говорила.
— Прости Ирочка, запамятовал.
— Валентиныч! Что с твоей памятью? Там у твоего внука или внучки единовозрастного дяди или тети не намечается часом?
Валентиныч густо покраснел.
— Куда уж нам! — пробурчал он, чуть ухмыльнувшись. — Чай не юнцы двадцатилетние.
Все последующие одиннадцать дней пролетели, с точки зрения Иры, не столько в работе, сколько в несусветной суете. О Женечкиной книге она снова напрочь забыла, так как с утра до ночи проводила в поющем доме и окружающем его мини-парке, где ей постоянно на периферии зрения то там, то сям чудились отблески глянцево-черной гадюки. Ира старалась о ней не думать, но та, почему-то, заползя в ее сознание в день возвращения из Краснодара, никак не хотела оттуда выползать.
Дом, судя по избранному им репертуару, с одной стороны, понимал, что все эти перемещения с громоздкими предметами в его чреве, вещь крайне необходимая, но с другой — такая доселе небывалая суета не способствовала его умиротворению. Избранные утром мечтательно-созерцательные мелодии в середине дня превращались в авангардно звучащие импровизации, а к вечеру и вовсе переходили в отчаянный визг гитар и грохот ударных.
В последнем рывке напрочь исчезли ставшие традиционными в последние три месяца субботне- воскресные выходные, и к исходу десятого дня, в общем, все было готово. На одиннадцатый Ира, несмотря на то, что все последнее время сама, по сути, почти постоянно контролировала процесс, тем не менее, назначила приемку. Единственное, что радовало Валентиныча, Галину Андреевну и совсем необязательного, но пожелавшего присутствовать Влада, так это то, что время сбора она определила на «когда все как следует выспятся». Сама Ира полифонией Баха, звучавшей по обоюдному согласию ее и дома, наслаждалась примерно с десяти утра. К одиннадцати подъехал Влад.
— Что это? — прислушавшись, спросил он.
— Одна из двухголосных инвенций Баха. Если не ошибаюсь — фа-мажорная, — ответила Ира, поднимаясь с дивана. — Пойдем в сад.
— Пошли, — согласился Влад.
Как только они ступили на тропинку, позвонил Валентиныч:
— Ирочка, не разбудил?
— Нет. Я уже на объекте.
— Ох ты! А мы, — Валентиныч запнулся, — только глаза продрали.
— Ничего страшного. Пробок нет, так что быстро доберетесь.
— А партизан уже там?
— Да.
— Так ведь и молчит — нам с матерью ни звука.
— Сейчас разберемся, — усмехнулась Ира и, попрощавшись, отключила мобильник. — Валентиныч звонил, — сообщила она Владу.
— Едет уже?
— Да. Ты мне вот что скажи: почему до сих пор не оповестил отца с матерью, что им пора готовиться к роли бабушки и дедушки?
— Не могу… Не знаю, как сказать…
— Ты уж прости меня, но я уже сделала это вместо тебя.
— Правда? — обрадовался Влад.
— Я сказала Валентинычу, а вот в том, что он сообщил маме твоей — не совсем уверена. По крайней мере, мне он не отчитывался, а судя по ней — она еще не в курсе, по крайней мере, ведет себя так.
— Да… он мог и не сказать… — задумчиво пробормотал Влад.
— Если не сказал, то он абсолютно прав. Эту новость должен сообщить ей ты.
— Да… ты, наверное, права…
— Может, прям сегодня?
— Я попробую…
Вскоре подъехали Валентиныч с Галиной Андреевной. На скрупулезную проверку всего и вся ушло три часа, по прошествии которых все, кроме Иры, обливались потом.
— Ну что ж, — заключила Ира, — строительно-озеленительные работы можно считать завершенными и победу почти окончательной.
— Ирочка! Почему почти? — взмолился Валентиныч.
— Потому что для того, чтобы сделать дом полностью готовым к проживанию, осталось довести его до блеска. Влад, съездишь за Татьяной Николаевной?
— А что, мы сами не справимся? — спросила Галина Андреевна.
— Может, и справимся, но Татьяна Николаевна настоящий ас по этой части. Так что, Влад, съездишь?
— Да, конечно, — отрапортовал Влад и направился было к машине.
— Э нет! Сначала ты кое-что должен сообщить своим родителям.
— Ир, может, не сейчас?
— Нет, Влад. Именно сейчас.
— А что случилось? — насторожилась Галина Андреевна.
— Влад, что случилось? — с улыбкой повторила вопрос Ира.
Валентиныч тоже украдкой улыбался, но, кроме Иры, этого никто не заметил. Влад тяжело перевел дух, потупил глаза и с дико колотящимся сердцем — дико колотящимся так, что все это слышали — сказал:
— Мам, пап, у нас с Алиной будет ребенок.
Галина Андреевна зарыдала от счастья и повисла у сына на шее. Валентиныч одобрительно похлопывал его по спине и тоже глотал слезу радости. Ира отошла чуть в сторону, чтобы не мешать семейной сцене. Пользуясь моментом, она позвонила Татьяне Николаевне.
Когда захлестнувшая Влада, Галину Андреевну и Валентиныча эмоциональная волна отступила, Ира вновь подошла к ним.
— Всё, Влад, поезжай. Татьяна Николаевна ждет тебя.
Влад бегом помчался к машине, и, когда он отъехал, Ира обратилась к Валентинычу:
— Валентиныч, давайте сгоняем все вместе в магазин! Думаю, поводов накрыть стол предостаточно.
Ирино предложение встретили с энтузиазмом, и к приезду Влада с Татьяной Николаевной в беседке
