пространстве. Однако все это ничего не меняет по сути.
— Вот именно, Ира! То, куда мне предлагают тащить тебя известные тебе эксклюзивные представители фауны, по сути ничего не меняет. Но они упорно сбивают тебя на этот путь.
— А вот тут позволь с тобой не согласиться.
— В чем интересно? — перебил Иру Женечка. — В том, что, раз по сути ничего не меняется, так почему бы, разнообразия ради, не поиграть в недоступные другим игрушки, так?
Ира рассмеялась:
— Нет, Жень, не согласна я с тобой в совершенно ином.
— И в чем же тогда?
— Они меня ни с чего не сбивают и никуда не толкают.
— Ир, они тебе проходы показали.
— Только и всего. Очень удобно, кстати. Без знания о проходах я бы точно в этом году загнулась.
— Еще обвини меня в сокрытии удобного способа перемещения! — в раздражении бросил Женечка.
— Жень, причины, по которым ты меня не посвящал в это, мне хорошо известны.
— Палладина! Иди, оденься! — воскликнул Женечка, вдруг вскочив, отводя от нее глаза.
— Это почему же? — с ехидным торжеством спросила Ира. — Что-то разладилось? Легкое смущение перестало работать по заданной программе?
— Ирка! Оденься! — Женечка отвернулся от нее, уставившись в потолок.
— Ладно. Как скажешь.
Ира прошла в спальню и вернулась оттуда в шортиках и топе.
— Ира, — начал Женечка, продолжая не смотреть на нее, — как только ты поселилась в этом доме, все пошло не туда, точнее, не туда, куда я предполагал.
— Жень, позволь тебе напомнить, что все вообще куда-то пошло лишь после того, как я в этом доме впервые побывала.
Женечка вдруг будто окаменел. Ира выждала немного, но он так и оставался в ступоре.
— Женечка, что с тобой? — тепло и нежно спросила она.
— Я считал, что должен вести тебя. Судя по всему, я просчитался, — тихо проговорил он, перевел дух и, наконец, снова сел.
— Так ты и вел меня. И сейчас все еще ведешь, — попыталась успокоить его Ира.
— Видимо, не так и не туда.
— Женечка! Если б что-то было не так, то я, наверное, и не пошла бы, верно?
— Отчасти да, но ведь ты все больше и больше своевольничаешь.
— Жень! Брось! Если бы ты не был мне нужен, неужели у тебя бы получилось найти меня?
— Верно, Палладина, — со вздохом, но, уже вполне овладев собой, сказал Женечка. — Однако я все равно многого не могу понять.
— Не волнуйся! Я вообще ничего не понимаю, — развеселилась Ира.
— Врешь, Палладина! — усмехнулся Женечка.
— Может быть… — задумчиво проговорила Ира.
— Ладно, не заморачивайся! В конце концов, будет только то, что будет. А что именно будет, по большому счету не имеет никакого значения.
— Вот в этом абсолютно с тобой солидарна, только с чего это ты, будучи в этом убежден, тем не менее, так переживаешь?
Женечка поднял на нее глаза, пристально посмотрел и очень жестко сказал:
— Ира, не загоняй меня в угол.
— Жень, я не загоняю тебя в угол. Я наоборот пытаюсь помочь тебе вновь обрести почву под ногами.
— Премного благодарен! — съязвил Женечка достаточно желчно.
— Я знаю, почему ты опасаешься учить меня тому, что знаешь сам, и что расходится с официальными представлениями о мире. Ты на собственном опыте ощутил, какой уверенностью и ясностью это наделяет, ослепляя и, в конечном счете, заводя в тупик.
— Ирка! Ты до невыносимости права! Хотя я, на самом деле, совершенно иначе формулировал для себя свою мотивацию, — Женечка усмехнулся. — Именно из-за уверенности и ясности, я ясно и уверенно видел совершенно иные доводы.
— Не знаю, а может, не помню, что нас связывает на самом деле, но думаю — это нечто очень крепкое и веское.
— Просто замечательно, что ты так думаешь, но штука-то вся в том, что не я твой проводник.
— С чего это ты вдруг стал в этом так уверен?
— С того, что ты мне нынче указала на некоторые вещи, на которые я из-за ослепляющей ясной уверенности не обратил внимания.
— Ты об этом сожалеешь? — с легким удивлением спросила Ира. — Жень, а у тебя нет ощущения, что все так и должно быть.
— Ну раз так есть — значит, и должно так быть! — Женечка улыбнулся. — Когда-нибудь ты обязательно вспомнишь, что нас связывает, — неожиданно, даже, видимо, для себя, сказал он.
— А ты сам, помнишь? Скажи честно! Настаивать на подробностях не буду.
Женечка задумался.
— Знаешь, а я бы и рассказать не прочь, только… не поддается адекватной вербализации сие.
— Ну, а если не совсем адекватной?
— Если не совсем адекватной — что-то типа присказки про белого бычка получится. Это — нечто подобное тончайшим нюансам эмоций и ощущений, привкусам, отсветам, отблескам. Здесь считается, что, так или иначе, связывают разного рода события, порождающие взаимные обязательства и отношения. А те события, пожалуй, изысканней и подробней, чем «жили-были дед да баба», описать просто невозможно.
— Я, кажется, поняла, о чем ты… скорее, спинным мозгом почувствовала.
— Ну не спинным мозгом, конечно. Функции физического тела, даже самые изощренные, здесь ни при чем, но я знаю, что ты имеешь в виду.
— Конечно, знаешь, ведь именно этому ты и учил меня все время. Впрочем, не только ты.
— А кто еще? — спросил Женечка.
— Гиала. Хотя, конечно, не только она, но именно она явно и понятно для моего человеческого сознания указала мне направление.
— Как? — Женечка удивился, даже насторожился.
— Во-первых, усадила на свой пенек, во-вторых — кое-что поведала в доступной форме, а в-третьих, подсказала, когда и где прогуляться.
Женечка задумался.
— Может, я в ослеплении уверенной ясностью действительно недоглядел чего в ней? — будто разговаривая сам с собой, спросил Женечка.
— Я в этом почти уверена. Она мне много любопытных вещей рассказывала, правда, утверждала, что это ты ее всему научил, но мне кажется, что ты ей лишь показал некоторые пути, а уж прошла она по ним сама, да и другие отыскала.
— Знаешь, я тоже многому подивился, когда ее… тогда видел, — Женечка запнулся после «ее», видимо, чуть было не сказав «в последний раз». — Знаешь, она действительно, с самого начала совершенно не походила на своих предшественниц.
У Иры сквозь сознание пронеслось: «не бывает начала и конца, есть лишь бесконечное множество точек отсчета». «Интересно, какая точка отсчета стала первым пересечением путей Гиалы и Женечки, и где она находилась?».
— Палладина, ты куда улетела?
Ира вышла из задумчивости и повторила Женечке вслух все пролетевшие сквозь сознание мысли.
