Я повернулся и прошел через анфиладу из трех темных комнат к лестнице и спустился на первый этаж. Подошел к воротом, когда вдруг услышал за спиной шаги.
Начал возиться с замком, наконец он поддался, я толкнул дверь, но она держалась еще и на цепочке. Пришлось снова закрыть дверь, чтобы снять цепочку. Дверь распахнулась, и я выбежал на улицу. И пустился наутек, подальше от этого места.
Он меня нагонял, и я помчался как ветер. Но ноги у него были длиннее. И вот он ухватил меня за плечо.
Теперь небо над головой было сплошь серым. Небо было серым, и улица тоже серая, и в стеклянных панелях огромного здания отражались серое небо, серая улица, серый мужчина и серый мальчик. И лицо мужчины в этом омерзительном освещении приобрело какой-то свинцовый оттенок, казалось безобразным и мертвым.
Он сказал
Давай, пошли. Отведу тебя в «Атлантис».
И побежал, таща меня за собой. Мы мчались какими-то узкими улочками и проулками и вдруг оказались на Брик-Лейн. И он бросился бежать по этой улице, мимо лавок, где продавали сари и индийские сладости, мимо мусульманских книжных магазинов, и вот наконец остановились у красного кирпичного здания. И он взлетел по ступенькам и распахнул дверь.
Все внутри было белым, хотя, полагаю, эта белизна не шла ни в какое сравнение с той, что царит на Северном полюсе. Справа — лестничный пролет. Слева — дверь, через которую мы вошли. Небольшой вестибюль, стены с картами, еще одна дверь.
Мы открыли ее и вошли в очень просторную и длинную комнату с очень высокими потолками. И вдоль стен до самого потолка тянулись стеллажи, сплошь уставленные баночками, тюбиками, заваленные палочками, кистями и рулонами бумаги — и каких только цветов здесь не было! Сотни и тысячи самых разных цветов и оттенков! Мы остановились у кассы. Двое людей, стоявшие в очереди, обернулись и уставились на нас. Один из продавцов воскликнул:
Мистер Уоткинс!
А другой спросил
Могу я вам чем-нибудь помочь?
И он ответил
Ничем. Ничего не надо.
А потом передумал и сказал
Да, можете. Мне нужен нож. Фирмы «Стэнли».
И пока продавец опрометью бросился искать этот самый нож, художник принялся расхаживать по залу.
Он по-прежнему придерживал меня за плечо, впрочем, не слишком крепко. Остановился возле полки с красками, прочел название «Краска желтая» и сказал
Интересно, как может он выглядеть в жизни, этот цвет? Как думаешь, сын мой?
И двинулся в дальний конец зала, где на стендах были выставлены рулоны бумаги.
И начал обходить эти разноцветные стенды. Там были выставлены огромные листы бумаги ручной работы с вкрапленными в нее сухими плодами шиповника и высушенными цветами. Рядом на столиках были разложены образцы бумаги меньшего размера. Он взял один, долго разглядывал, потом забрал с собой и купил вместе с ножом. А затем вновь возобновил свое беспорядочное блуждание по залу, и продавцы и помощники продавцов на цыпочках следовали за ним по пятам, пока он не велел им отвалить. Затем он остановился возле витрины и долго молчал.
А потом сказал
Ладно. Ладно. Хорошо.
Теперь он придерживал меня за запястье. И снова принялся бродить, рассматривая ряды баночек с краской для росписи по шелку, мимо белых, завернутых в целлофан шелковых шарфов для этой росписи, мимо белых шелковых галстуков, предназначенных для ручной росписи, и белых шелковых сердечек в целлофане.
Потом вдруг резко остановился и громко расхохотался сухим скрипучим смехом.
Это вам не шутки, сказал он.
Он сказал
Вот это будет в самый раз. Именно то, что я искал.
Выбрал одно белое шелковое сердечко, достал из кармана купюру в 10 фунтов и протянул продавцу. И поскольку пришлось доставать деньги, отпустил мою руку. Но я не стал убегать от него. Он поднялся по лестнице на один пролет и остановился на площадке, откуда был хорошо виден весь магазин. Я последовал за ним. На площадке стояло три круглых черных столика и три кресла с плетеными сиденьями. У стены находилась небольшая стойка с двумя кофеварками и двумя табличками. На одной было написано: «Кофе, угощайтесь», на другой — «Молоко в.холодильнике». Рядом со стойкой был небольшой холодильник. Тихо играла музыка.
Он придвинул кресло к столику и уселся. Я тоже сел.
Он разорвал зубами целлофановую обертку и достал белое шелковое сердечко. А потом вынул из футляра нож «Стэнли».
И сказал
Знаешь моего агента? Тот еще жук. Всегда сможет тебе подсказать, кто заплатит за это деньги. Всегда найдет человека, который захочет это купить.
Потом он приподнял большой палец. Немного подышал на него и прижал к шелковому сердечку.
И сказал
Знаешь, есть такая старая шутка. Я за свое искусство настрадался, теперь твой черед.
И крепко ухватил меня за большой палец. Я испугался, что он сейчас прижмет его к белому шелку, палец был страшно грязный от лазания через стену и по пожарной лестнице. Он держал его так крепко, что было больно, и тут, не успел я опомниться, как он чиркнул мне по пальцу острым лезвием ножа.
Кровь так и хлынула из пореза. Он вымазал в ней нож и приложил его к белому шелку, потом еще раз окунул лезвие в кровь и снова приложил к шелку, и повторял эту процедуру много раз. Потом отложил нож в сторону, схватил меня за палец и крепко прижал его к шелку рядом с темной отметиной от своего пальца.
Он отпустил мою руку, и она безвольно упала на стол. Сложил нож и убрал его в карман.
На белом шелке осталось два отпечатка большого пальца — один черный, один красный с порезом в середине. Внизу влажно блестели буквы:
Поиски отца оказались довольно рискованным занятием. Стоя за дверью, Камбэй говорит Кацусиро: Бей палкой изо всех сил, получится неплохая тренировка для тебя. Еще немного таких тренировок — и я не доживу до двенадцати лет.
Прошла неделя, и вот в один прекрасный день мы получили сразу три красных счета. Сибилла позвонила начальнице и спросила, когда она может получить чек на 300 фунтов. Начальница ехидно заметила, что платят они только за выполненную работу. И что, судя по скорости, с которой у Сиб продвигается эта работа, чек она сможет получить, самое раннее, к Рождеству. Тогда Сибилла обещала проработать к концу недели целых десять выпусков журнала «Мир карпа», а к концу следующей недели сдать всю работу целиком. И они прислали ей чек на 300 фунтов, и Сибилла оплатила счета, и у нас еще осталось целых 23 фунта и 66 пенсов, чтобы продержаться до конца следующей недели, когда ей должны были полностью оплатить работу над «Миром карпа».
Я читал книгу по физике твердого тела. Сибилла подарила ее мне на день рождения, потому что в
