Я ничего не говорю, и Люк отворачивается к окну с мрачным, задумчивым лицом и смотрит в пустоту.
— Это моя вина, — говорит он. — Мне не стоило появляться здесь.
— Они бы послали кого-нибудь другого — наподобие Белиаса.
Люк медленно качает головой и поворачивается, глядя мне в глаза.
— Он бы никогда не нашел тебя.
Но Люк нашел. Мы были связаны с самого начала. Я прижимаюсь к нему, и он обнимает меня.
— Я всего лишь хочу, чтобы ты была в безопасности, — шепчет он мне в волосы, — Габриэль и Мэтт могут защитить тебя лучше, чем я.
— Мне и так безопасно. — Я еще сильнее прижимаюсь к нему.
— Фрэнни, в одиночку мы не справимся. Нам понадобится помощь Габриэля и Мэтта. Особенно если ты собираешься ехать в Лос-Анджелес.
Отстранившись, я смотрю на него.
— Ладно, если поездка в Лос-Анджелес не слишком хорошая мысль, как ты предлагаешь нам поступить?
— Мы просто должны уехать. Найти место, где сможем спрятаться, — В глазах Люка загорается лукавый огонек, а на губах играет улыбка, — Купить какой-нибудь необитаемый тропический остров… только ты и я, и с одеждой можно не церемониться.
Я смеюсь, мне эта мысль даже нравится.
— Пожалуй, я смогла бы так жить, но ты сам сказал, что они найдут нас где угодно.
— Это было раньше, — с надеждой смотрит он, — Ты не заметила? Той ночью Бехерит не знал, что я в доме Габриэля. Вообще-то он должен был заметить меня, а я еще привел с собой псов — Покров спрятал и их. С помощью Мэтта это может сработать, — Он задумывается на несколько секунд, а затем улыбается: — И я думаю, Лос-Анджелес подойдет так же, как и любое другое место, для того чтобы затеряться.
Надеюсь, он прав, но прямо сейчас я хочу лишь одного — затеряться в нем. Я снова крепко прижимаюсь к Люку и утыкаюсь носом ему в грудь.
— Я люблю тебя.
— Знаю. Лишь это спасло меня. Ты — мое спасение. — Он наклоняется и целует меня.
Я пристально смотрю в его великолепные глаза и легонько провожу пальцем по шраму на щеке. Он закрывает глаза и дрожит, затем вздыхает. Я прижимаюсь сильнее, зная, чего хочу.
— Сделай это снова.
Он улыбается и открывает глаза, но на лбу у него морщинки.
— Вряд ли я могу.
Я становлюсь на носочки, обвиваю его за шею и притягиваю, чтобы поцеловать.
— Попробуй, — шепчу я рядом с его губами, желая снова испытать ту близость.
Он закрывает глаза, делает глубокий вдох и целует меня. Через минуту он чуть отстраняется.
— Не могу. Теперь в душе я тоже человек. Моя сущность не может покинуть тело, пока я жив.
Но он не выглядит разочарованным и даже улыбается.
Мой пульс учащается, электрический ток проходит по всему телу, оживляя каждую клетку.
— Значит ли это, что мы можем…
Его глаза — глубокие черные омуты, и когда он смотрит на меня, я могу поклясться, что вижу его душу. Затем они вспыхивают, и он кивает. Люк наклоняется, целует меня, и мы опускаемся на простыни, погружаясь друг в друга. Все как и должно быть.
Даже не знал, что могу испытывать подобное. Я целую Фрэнни, и мое сердце из плоти и крови словно расширяется, готовое вырваться из груди, и наполняет меня неописуемым блаженством.
Мы можем быть вместе — по-настоящему вместе.
Ее руки находят пуговицу на моих джинсах, а я жалею, что больше не могу сбросить с нас одежду усилием воли.
Это осталось в прежней жизни. Да и не в жизни, в общем-то. А в существовании. Я обнимаю Фрэнни и притягиваю ближе. Вот это жизнь.
Я отстраняюсь и смотрю на нее — еще не видел ничего прекраснее. Она закрывает глаза, а я веду пальцем по брови, носу, но как только дохожу до губ, ее глаза внезапно открываются, а лицо искажается от боли.
— Нет! — выдыхает она, резко поднимаясь.
Я чувствую страх Фрэнни, как свой собственный.
С пепельно-бледным лицом она поворачивается и извергает содержимое желудка в мусорную корзину. Затем садится, подтянув колени к груди.
— Я… — еле слышно шепчет она.
Поднявшись, я сажусь рядом с ней.
— Что такое? Что ты видела?
— Он близко, — сдавленно произносит она. Затем молниеносно вскакивает с кровати и натягивает футболку.
— Кто? — пытаюсь уловить я смысл ее слов. Опускаю ноги на пол и застегиваю джинсы, — Фрэнни, кто близко?
Комната начинает кружиться, и тут появляется Габриэль, сбросивший человеческое обличье. В белых светящихся одеждах он парит над полом, а в его глазах отражен ужас Фрэнни.
Рядом с ним из воздуха возникает Мэтт.
— Он близко.
А затем невидимая сила, словно груша для сноса зданий, врезается в Фрэнни и ударяет ее о стену. Мэтт кидается к сестре, но слишком поздно. Она падает на пол.
— Фрэнни!
Ноги сами несут меня через комнату, в мгновение ока я склоняюсь над обмякшим телом Фрэнни, но как только беру на руки, ее кожа начинает дымиться. Температура, наверное, под тысячу градусов.
— Фрэнни! — повторяю я, тряся ее.
Девушка открывает глаза, и я все понимаю.
Они светятся красным огнем.
— Люцифер, — говорит Фрэнни странным голосом — своим и в то же время чужим, — И кому теперь достался приз?
— Нет! — Я слышу свой крик словно издалека, ярость рвет меня на части.
— Бехерит! — Голос Габриэля посылает вибрации по моему телу. — Ты не можешь сделать этого. У тебя нет права.
— Еще как могу… и даже делаю. — Губы Фрэнни искривляются в зловещей улыбке, — Я получил особый приказ от самого владыки. Все средства хороши.
Держа Фрэнни в руках и глядя в эти светящиеся глаза, я понимаю: игра окончена. Если она так сильно нужна владыке Люциферу, что он готов поступиться правилами, то не уверен, способен ли даже Всемогущий спасти ее.
Но я не должен сдаваться.
Я смотрю на крест, свисающий с цепочки на шее Фрэнни. Золото. Срываю его и заношу над ее головой.
Но Мэтт хватает меня за запястье. Злобно сверкнув взглядом, он вырывает крест из моих рук. Мэтт прав. Я могу использовать распятие, чтобы изгнать Бехерита, но какой ценой?
Фрэнни начинает вырываться, и я отпускаю ее. Но затем тянусь к ладони девушки, крепко сжимая. Она по-прежнему там, внутри, и мне отчаянно нужно сохранить с ней связь. Фрэнни поднимается на ноги, становясь на вид выше, чем раньше, и поворачивается, глядя мне прямо в глаза.
— Как странно, Люцифер. Вы же уже давно не в той стадии, когда держатся за ручки.
Она притягивает меня и с силой целует. Но это не Фрэнни, а Бехерит, и я чувствую, как щупальца его сущности начинают просачиваться сквозь мои губы.
Я отстраняюсь, а она громко вздыхает, лицо ее перекашивается от боли, а из глубин доносится
