сдавленное «нет». Габриэль вырывает Фрэнни из моих рук. Одной рукой он придерживает девушку, а указательным пальцем другой рисует на лбу круг, шепча что-то неразборчивое для меня.
Ее глаза резко открываются, по-прежнему светясь красным, а лицо искажает гримаса.
— Удачи, Габриэль.
Как бы глупо это ни звучало, но я завидую Габриэлю, что он может хоть как-то помочь ей, а не стоять как истукан. Я перебарываю желание вырвать Фрэнни из его рук.
— А эта девушка, однако, борец, — говорит она напряженным голосом, определенно не своим.
— Фрэнни, борись! — Я дотягиваюсь до ее руки.
Лицо девушки напрягается от усилий.
— Я хочу, чтобы ты сгинул. — Ее голос больше похож на шепот, но все же принадлежит ей.
Тело извивается в руках Габриэля. Он опускает ее на кровать, а я обхватываю руками, посылая ей всю свою силу.
— Так держать, Фрэнни, — подбадривает Габриэль. — У тебя есть сила. Используй ее.
Меня захлестывает волна надежды. Подчинение. Фрэнни обладает даром подчинения. Если она будет бороться — если захочет этого достаточно сильно…
— Ты не хочешь находиться внутри меня, — Ее голос звучит громче, а когда она открывает глаза, я вижу, что красный цвет остался лишь по контуру радужной оболочки, — Я не нужна тебе, — выкрикивает она.
Девушка продолжает корчиться, ведя внутреннюю борьбу за контроль над своим телом, но внезапно затихает, словно кто-то все-таки сдался. Я пристально смотрю в ее глаза, находясь на грани безумия.
— Фрэнни? — взволнованно спрашиваю я.
Ее глаза на секунду закатываются, а из груди раздается стон, становясь все громче. Лицо краснеет, а глаза чуть ли не вылезают из орбит. Вспышка красного огня… Фрэнни дергается, затем обмякает.
Отгоняя панику, я прижимаю ее к себе.
— Фрэнни? Ты слышишь меня?
Наконец она поднимает на меня глаза голубого цвета — испуганные, но ясные.
— Он ушел, — слабо улыбается она.
Я делаю несколько глубоких вдохов, чтобы утихомирить сердцебиение, затем наклоняюсь и целую ее.
Я сжимаю руку Люка, сидящего рядом, пока я лежу на кровати.
— Ты отлично справилась. Подчинение становится сильнее, — говорит он.
Я по-прежнему вся дрожу, зубы стучат.
— Почему я очень мало помню из того, что произошло?
— Ты помнишь лишь моменты, когда обретала контроль над собой.
— Меня точно автобус переехал. Почему с тобой я такого не чувствовала?
— Ну, для начала, я не швырял тебя о стену, — отвечает Люк. Они с Гейбом обмениваются взглядами, и Люк мстительно улыбается, — Думаю, все совсем иначе, когда ты сама приглашаешь демона.
Мэтт опускается на стул за письменным столом и впивается взглядом в Люка.
Гейб печально улыбается мне. Я пожимаю плечами, не зная, что сказать, но затем по телу снова проходит дрожь, и меня начинает мутить. Ни с того ни с сего появляются слезы, и я никак не могу остановить их.
— Теперь у меня не будет нормальной жизни, так? — спрашиваю я между всхлипами.
Люк крепко прижимает меня к себе, но не отвечает.
Гейб стоит в дверях и лишь смотрит на меня.
— Фрэнни, будущего не знает никто. Происходящие события меняют все последующие. Но дело в том, что ты ценное приобретение для обеих сторон. Шансы, что ты пройдешь сквозь все это неотмеченной, невелики. А как только тебя отметят — с любой стороны, — тобой можно будет манипулировать. Конечно, я высказываюсь не объективно, но если бы я кому и позволил дергать меня за веревочки, то уж явно не аду.
У меня на душе невероятно тяжело. Знаю, что должно произойти, что нужно сделать, но…
— Как я могу простить себя за самый ужасный поступок, который когда-либо совершала? За самый ужасный поступок для кого угодно?
— Вспомни, что произошло на самом деле. — Мэтт перемещается к изножью кровати и садится. Люк отпускает меня и отходит к дверям, становясь рядом с Гейбом и давая нам с Мэттом поговорить, — Я упал, потому что слишком быстро взбирался. Это моя вина.
Горло сжимается, когда я вспоминаю это.
— Нет. Я схватила тебя за лодыжку. Я была зла и столкнула тебя с дерева.
— Прекрати. Фрэнни, ты и так слишком долго мучаешь себя. Твоей вины не было. Тебе нужно отпустить это.
Он обнимает меня, и так мы сидим, казалось бы, целую вечность.
— Я всего лишь хочу, чтобы ты вернулся, — наконец объясняю я.
— Я и так здесь, — улыбается он.
Невероятно тяжело у меня на душе.
— Не совсем. Ведь ты мертв.
— Ты права. У меня не та жизнь, какая была бы, не упади я с дерева, но это не значит, что мое нахождение здесь и сейчас становится менее важным. И не значит, что в моей смерти виновата ты.
Он долго смотрит на меня, а я не знаю, что сказать.
— Габриэль говорит, что тебе нужно простить себя, — наконец произносит он. — Или мы не сможем защитить тебя. — Кончики его губ приподнимаются в улыбке, — Фрэнни, ты должна сделать это. Я не могу провалить свое первое дело из-за несговорчивого клиента. Это испортит мне все на целую вечность.
— Не могу…
Его улыбка исчезает.
— Он говорит, тебе нужно понять, почему ты не можешь простить себя, — перебивает он.
— Потому что…
Перебарывая слезы, я достаю из-под матраса дневник. Я вспоминаю все беседы с Мэттом, записанные в этой тетради. Все, что рассказала, отдавая ему часть себя — своей жизни. Как сильно я хотела, чтобы он жил в моем сердце.
— Мне было нужно это, чтобы не забывать. Мне нужно было ненавидеть себя, чтобы боль не давала памяти затянуться. Это помогало сохранять тебя хоть сколько-нибудь живым.
Мне вдруг кажется, будто меня сейчас стошнит. Внутри сидит нечто, от чего мое тело должно избавиться.
— Как мне сделать это? Как отпустить?
— Конечно, тебе тяжело, но нужно избавиться от чувства вины. И исходить это должно изнутри. Ты обязана вспомнить, что произошло на самом деле.
Я упираюсь лбом в колени и закрываю глаза, ожидая, что тошнота пройдет, но она лишь усиливается, когда я оживляю в памяти картину из прошлого. Мэтт взбирается на дерево, его нога соскальзывает. Я сильнее зажмуриваюсь и со стоном смотрю, как он падает. Я мысленно вижу, что хватаю его, но успеваю поймать лишь кроссовку, выскальзывающую из ладони. Слышу собственный крик, когда Мэтт ударяется о землю.
Я резко открываю глаза, перекатываюсь и содрогаюсь в рвотных спазмах над корзиной. Мэтт обхватывает меня руками, притягивает к плечу, а я сижу и трясусь.
Наконец поднимаю голову и смотрю на него, по щекам моим струятся слезы.
— Ну почему ты упал?
Он пожимает плечами.
Я не удивлена тому, как зла, но меня удивляет то, что зла я на него. Я отстраняюсь.
— Тебе следовало взбираться помедленнее — и быть осторожнее.
Он кивает.
— Но ты ничего не могла поделать. Это был несчастный случай.
