В холле я на минуту задержался, чтобы задать телохранителю-футболисту вопрос:
— Когда мистер Рембек вернулся домой в среду вечером?
Он, удивившись, молча повернулся к Керригану, явно испрашивая у него разрешения. Керриган, нахмурившись, чуть поколебался, а потом отрывисто кивнул. И телохранитель-футболист ответил:
— Около четырех утра, сэр.
— Спасибо. Керриган сказал ему:
— Не стоит беспокоить Эрни и сообщать ему про этот разговор. Ясно?
— Да, сэр.
Выйдя из апартаментов, мы вызвали лифт. Пока кабина не поползла вниз, Керриган хранил молчание. Затем заговорил:
— Почему вы его спросили?
— У меня возникло ощущение, что Рембек лжет.
— На каком основании?
— Он слишком поторопился сообщить, что у него нет доказательств алиби. Будь это правдой, он сказал бы, что у него нет свидетелей, кроме телохранителя.
Керриган, нарочито тщательно выговаривая слова, предложил:
— Давайте уточним. Вы думаете, что он это сделал? Так считает ваш друг из полиции?
— Нет. По-моему, у Рембека другая причина лгать. Вы можете пойти со мной и помочь мне это выяснить?
— Конечно.
Мы прошли два квартала к дому Риты Касл. Когда мы были там в первый раз, я заметил, что швейцар узнал Керригана и, казалось, знал о его знакомстве с Рембеком. Поэтому теперь я попросил Керригана объяснить швейцару, что он может без опасений отвечать на мои вопросы.
— Ладно, хотя я и не понимаю зачем, — сказал он.
Керриган переговорил со швейцаром, не вводя его в курс дела. Потом я сам обратился к нему:
— В начале недели мистер Рембек часто сюда приезжал, так ведь?
— Да, сэр, — подтвердил он. Пока мы разговаривали, он нервно моргал ресницами. Вероятно, был убежден, что, как бы себя в данной ситуации ни повел, ему все равно не поздоровится.
Я продолжал:
— Он приезжал в среду вечером?
— Да, сэр.
— Когда он приехал?
— В одиннадцать.
— А когда уехал?
— Кажется, часа в четыре.
— Кажется?
— Около четырех. Может, без пяти.
— Благодарю вас, — сказал я.
Когда мы шли по тротуару, Керриган пробормотал:
— Не понимаю.
— Эрни Рембек — гораздо более эмоциональный человек, чем хочет казаться. После того как Рита его бросила, он по-прежнему приезжал в ее апартаменты, чтобы посидеть тут и подумать о ней.
— Вы полагаете, он ждал, что она вернется?
— Не в этом дело. Просто он думал о ней, вспоминал. Бродил по комнатам, наедине со своими чувствами. А теперь он стыдится самого себя и не хочет, чтобы кто-нибудь про это узнал.
— Никогда бы такого про Эрни не подумал, — удивился Керриган.
— Вот то-то и оно. — Не успел я договорить, как у обочины остановился лимузин, и из салона выскочил Эрни Рембек.
Он зашагал к нам и, подойдя ближе, сердито накинулся на меня:
— Я так и подумал, что нагоню вас здесь. Какого черта вы приставали к моему человеку?
— Вы путаете мне все карты бессмысленной ложью, — признался я. — Мне надо убрать ложь с дороги, чтобы двинуться дальше.
— Вы напрасно тратите время, — начал он, однако я перебил его:
— Нет, это вы напрасно тратите время. Мое время. Если хотите, чтобы от моей работы был толк, говорите правду, когда я вас о чем-нибудь спрашиваю.
Он не стал оправдываться и, повернувшись к Керригану, произнес:
— Спокойной ночи, Роджер.
Керригана это изумило, но он быстро справился с собой:
— Ага. До завтра, Эрни. — Меня он спросил: — Когда мы завтра начинаем?
— Пока еще не знаю. Позвоните мне в офис часов в десять.
— Хорошо.
Он направился по улице прочь от нас. Когда он отошел достаточно далеко, Рембек снова заговорил:
— Ладно, вы правы. Я думал, нет никакой разницы, где я был, раз не убивал Риту.
— Но мне нужны доказательства.
— Ну хорошо. Теперь вы довольны?
— Да. — Я заметил, что швейцар озабоченно глядит на нас сквозь стеклянную дверь. — Может быть, вы скажете ему, что все в порядке. А то он так нервничает.
— Ладно. Вас подвезти?
— До метро.
— Поехали.
Больше о его местонахождении в ту ночь со среды на четверг мы не говорили.
Глава 17
Еще не было семи, когда утром в субботу меня разбудил шум дождя. Я быстро натянул одежду и вышел во двор, чтобы прикрыть канаву брезентом. Я решил, что, когда снова примусь за работу, надо будет первым делом уложить на дно один-два слоя бетонных блоков, чтобы ливни не подмывали края канавы и не изменяли ее размеров. Возможно, дождь скоро прекратится, и тогда укреплять края канавы можно будет начать уже сегодня после обеда. О своей новой службе я подумал только тогда, когда сидел на кухне за первой утренней чашкой кофе и смотрел, как Кейт в домашнем платье суетится, готовя завтрак. Мне пришло в голову, что Кейт сегодня не надо торопиться в магазин к покупателям, потому что я снова стал кормильцем в семье.
Однако эта мысль меня не приободрила. Вчера, когда я вращался в мире Эрни Рембека, во мне проснулся профессиональный интерес к людям его мира и к решению задачи, но к сегодняшнему утру он уже угас. Я хотел бы все свое время посвятить строительству моей стены, несмотря на неудобства, причиненные дождем. А вместо этого я все больше втягивался в суетливую беготню по лживому разлагающемуся миру в бессмысленных поисках какого-то подонка, убившего проститутку. Какое мне дело до Риты Касл? Какое мне вообще до всего дело?
Я даже посмаковал немного мысль, а не послать ли Эрни Рембека с его пятью тысячами долларов ко всем чертям? Можно ему телеграфировать, не придется даже утруждать себя поездкой в Манхэттен. Но присутствие Кейт здесь, со мной на кухне, делало это невозможным. И потому, что мой отказ от работы означал бы, что ей придется все-таки опять тащиться сегодня в магазин и встать за прилавок, и потому, что она возлагала такие большие надежды на благотворное влияние на меня расследования, ради которого меня нанял Рембек.
Поэтому пришлось заставить себя переключиться на ведение дела, и я не без труда восстановил в памяти вчерашние встречи с пятью подозреваемыми. Похож ли хоть один из них на убийцу?
