сейчас там – что-то доделывает. Привези Настины вещи, кроватку, ну и себе что-нибудь. Только дай мне сперва Митю из садика забрать.
У Климова был на уме несколько иной расклад, но он решил не спорить. Главное, тут закрепиться, а там видно будет.
– Я не могу оставить Настю: вдруг она испугается, заплачет?
– А что ж ты – с собой ее повезешь? Думаю, я тут с ней справлюсь. Поезжай. Правда, сейчас самый час пик… Погоди, я Галюсю позову…
– Почему ты ее так зовешь? – полюбопытствовал Климов. – Галюсей?
– Это я в детстве ее так называла. Привыкла… Мне было столько же, сколько твоей Насте. Галюсечка? Ты что там застряла? И обедать не пришла… А у нас гости… А вот спустись и увидишь… Скоро уже за Митькой ехать…
Галюся вошла в квартиру и, увидев Климова, попятилась.
– Опять этот злыдень? Что вы к Лине пристали? Что вы ее в покое не оставите?
Настя, заметив незнакомое лицо да еще услышав, как ее папу ругают, уцепилась за отцовскую ногу и ударилась в рев. Климов подхватил ее на руки. Лина тем временем вразумляла Галюсю:
– Он не злыдень, его Влад обманул. А он Владу в морду дал, когда разобрался.
– Нокаутировал, – подтвердил Климов, укачивая плачущую дочь. – Я в школе боксом занимался. Что ж ты? – обратился он к Лине. – Ты уж все рассказывай.
– Замуж зовет, – добавила Лина.
– А он драться не будет?
– Нет, – улыбнулся Климов, – я вообще-то тихий. Только если гаду какому-нибудь наподдать, тогда да.
Галюся перевела взгляд с Климова на Лину.
– Не смотри на меня, – рассердилась та. – Я еще ничего не решила. Но человеку с ребенком жить негде, вот я и подумала, пусть пока у нас поживут. У Лидии Григорьевны. Только надо будет кровать притащить. Мы всю мебель сдвинули в большую комнату, – пояснила Лина Климову, – но кровать, думаю, вытащить можно. И стул какой-нибудь – хоть вещи повесить… И детскую кроватку там поставим. А где Федор Иванович? Он тебе сегодня не помогал?
Галюся покачала головой.
– У него сегодня вызовов много. Я за Митей сама съезжу.
– Давайте я подвезу, – предложил Климов. – Я на машине.
Галюся с сомнением взглянула на Лину.
– Поезжай, Галюсечка. Что тебе в метро давиться? Поезжай. Настенька, идем еще в прятки поиграем. Дай мне ручку.
Настя доверчиво вложила ручонку в ладонь Лины, и та увела ее по коридору, а Климов решил поторопиться, пока она не хватилась его и не разревелась опять.
– Поедемте, – сказал он Галюсе. – Честное слово, я хороший.
– Ладно, поехали. Но если что, я ведь Смирнову позвоню, вы не думайте.
– Галюся, я вас не обижу. Можете на меня положиться.
Когда они вернулись с Митей, притихшим в присутствии незнакомого дяди, прятки уже кончились, Лина читала детям сказки. У Климова от сердца отлегло: Настя не плакала, сидела, привалившись к Лининому боку, и слушала. «Точно надо здесь оставаться, – решил он. – Диспозицию только поменять».
– Я им еще немного почитаю, – сказала Лина, – а ты поезжай за вещами.
Климов съездил домой, хотя уже мысленно называл это не «домом», а «Татьяниной квартирой», разобрал на части Настину кроватку, увязал, снес в машину, погрузил в огромный багажник джипа. Потом снова поднялся за вещами. Татьяны не было дома. Он оставил ей записку: «Мы с Настей переезжаем. Не волнуйся, у нас все в порядке».
Вернувшись к Лине, он первым долгом собрал Настину кроватку.
– А можно, мы их всех вместе положим? Тут кроватка встанет. И, если можно, я бы лег здесь, на матрасе. Я не храплю. Вдруг Настя ночью проснется и испугается? А вам, Галя, я в той квартире кровать вытащу, хорошо?
И опять Галюся вопросительно поглядела на Лину.
– Если ты не возражаешь… – начала Лина.
– Как скажешь, – отозвалась Галюся. – А хочешь, я на кухне лягу, на диване? И кровать не таскать.
– А вам будет удобно? – засомневался Климов.
– Я маленькая, я помещусь, – бодро махнула рукой Галюся.
На том и порешили.
Детей искупали и уложили, Галюся перетащила свою постель на кухонный диванчик, а Климову постелили свежую на матрасе в детской. Но он не стал ложиться, он прошел в первую комнату, к Лине.
Глава 18
– Мы не договорили.
– Слушай, не дави на меня. Дай мне время. Я же тебя совсем не знаю.
– Зато я тебя знаю.
– Этого мало, – нахмурилась Лина. – Я даже не знаю, как тебя зовут.
– Как это ты не знаешь? Климов.
– Тебя так и нарекли – Климовым?
– А-а, – улыбнулся Климов, – понял. Валерий. Валерий Сергеевич. Но все зовут меня просто Климов. Я привык.
– Ладно, я тоже буду, – с улыбкой кивнула Лина. – «Валерий» звучит как-то слишком пышно. Хотя тебе идет. Ты здоровый, а «Валерий» значит здоровый. Да, вспомнила, тебя Даня Валерой называл! Но «Климов» мне больше нравится.
– Вот и хорошо.
Климов подсел к ней и вдруг увидел, что компьютер открыт.
– Ты что, работать собираешься? Уже поздно!
– Я сегодня весь день не работала…
– Не надо, – принялся уговаривать ее Климов. – Ты все успеешь. Давай просто поговорим, Воробушек.
– Как ты меня назвал?
– Воробушком. Ты на него похожа. Ну… мне так кажется. Но если тебе не нравится…
– Нет, почему же, – насмешливо глянула на него Лина, – это даже лестно. Воробушком называли Эдит Пиаф. Слово «piaf» и значит «воробушек».
Климов честно признал, что он об этом впервые слышит.
– А знаешь, чем ты выгодно отличаешься от Влада? – огорошила его Лина.
Климову вообще не хотелось, чтобы его сравнивали с Владом, но раз выгодно… Он вопросительно уставился на Лину.
– Влад тоже тундра неасфальтированная, но всегда делает вид, будто он в курсе. А ты честно признаешь, что не знаешь.
– Что ты вообще в нем нашла? – пробурчал Климов.
Лина нахмурилась. Пожалуй, не надо было об этом спрашивать, запоздало сообразил Климов. Но она призналась:
– Я и сама все время задаю себе этот вопрос. Наверно, просто время мое подошло, возраст Суламифи. А он тут как тут.
– Кого возраст? – честно спросил неасфальтированный Климов.
– Суламифи. Ты что же, и Куприна не читал?
– Как-то не пришлось. Я рос в пролетарской среде, у нас с этим проблемы. Но я прочту.
– А вот я говорила про «Белого пуделя». Это тоже Куприн написал.
– Я кино смотрел, – выдал классическую отмазку Климов. – Так что там с этой, как ее?..
– Суламифью? Она была любимой женой царя Соломона. Это из Библии. «Песнь Песней», слыхал?
