чащу и зовёт на помощь, это бормотанье и всхлипывание меланхоличных лесных голубей.
В солнечный полдень только хладнокровные не спят и не прячутся в тень – они безмятежно нежатся в солнечных лучах, широко разевая пасть, словно у них эпидемия ангины, и они хотят как следует прогреть своё горло. С наступлением вечера всё снова оживает. Как и на заре, звонко поют птицы, но это уже другая песня – они теперь прощаются с ласковым солнышком до завтра. С наступлением сумерек совсем другие действующие лица выйдут на арену лесной жизни. Большие летучие мыши прорезают лесную чащу и, в поисках изысканной закуски, жадно гоняются за громадными вечерними бабочками. Когда же наступит полная темнота, звучать будут только лягушки да филины. Да ещё тут и там зловеще разрывают ночную тишину крики бедных животных, трагичесуки проигравших битву жизни ночному хищнику.
Чу! Абсолютной тишины в лесу никогда почти не бывает. Но в три часа ночи лес уже начинает потихоньку пробуждаться.
Арена жизни здесь не менее трагична, чем у людей. Жизнь – функция среды, для одних и тех же видов она всегда различна, если условия жизни другие. Сито борьбы за существование беспощадно отсеивает всё лишнее. Болото в лесу и болото в степи – это очень разные болота, как говорят биологи, это разные стации, или станции… И заяц в степи сильно отличается по своим повадкам от зайца из девственного леса.
Всё, однако, в природе взаимосвязано. Чем отличаются растения от животных – в философском плане? Растение, как это ни удивительно, более самостоятельное существо. Животное, оно ведь ничего не производит, кроме потомства, это всего лишь машина, трансформирующая энергию, химическая машина – для превращения вещества из одного вида в другой. Растение же само вырабатывает энергию, производя органическое вещество, трансформирует неорганику в более сложные соединения. Вместе они образуют пищевую цепочку.
Так считают биологи. А вообще, всё куда сложнее. Вот белки, милые зверьки, зачем они в лесу? Они ведь не просто красивые зверьки с хорошим мехом, они выполняют куда более важную функцию, но… как говорится.
Добрая слава в сундуке лежит. Пока дурная по дорожке бежит. Кто об этом знает? Белка песенки поёт да орешки всё грызёт… А между тем…
Белки не всю добычу съедают, они кропотливо закапывают семена, которые добывают из сосновых и еловых шишек, глубоко в землю. И если вдруг случится лесной пожар, и лес весь выгорит до тла, на этом месте весной, сами собой, вдруг да и взойдут сеянцы, и лес чудесным образом продолжит свою жизнь. А всё белка. Настоящий герой своего отчества. И никто ей за это орден не выдаст, пособие по бескормице не выпишет. Но она всё равно это благородное дело будет делать всегда.
Или вот ещё – грызуны. Они ведь тоже живут не просто ради продления рода грызучего. Они и о среде пекутся по мере своих грызучих сил, а не забавы ради, как воронцовские сухарики – у слишком сильно разросшегося дерева они подгрызают корни, таким образом, удаляя его из лесного семейства. Как в деревне – пускали «красного петуха» слишком быстро разбогатевшему мужику.
Вообще, есть ещё одна удивительная вещь в мире природы – «пирамида чисел». Смысл её вот какой. Существа из начальных звеньев пищевой цепочки занимают меньший ареал, а из конечных звеньев – больший. Но случается и так, что в этих конечных звеньях вдруг оказывается много меньше персонажей, но зато очень активных и деятельных…
Всё, как у людей.
С той лишь разницей, что люди думают, что они сами всё это придумывают, а природный мир – растений и животных, всегда живёт по законам, естественно, самой природы, не принимая конституций, не заседая в думе и не собирая съездов. Размышлять о природе человека и о человечности природы – занятие увлекательное и поучительное. Но только одно не ясно – почему человек так ожесточённо ведёт войну с природой? Или это месть за то, что он – её пасынок?
…Последний километр остался, здесь уже начинаются болота, они выходят почти к самой-самой дороге. А вернее, дорога прорезала лес и лесные болота в этих местах. Жизнь болота очень занимательна. О ней можно говорить в трёх ипостасях. Первая – жизнь растений, которые растут на болоте, вторая – это жизнь болота самого, в смысле его дальнейшего роста, расширения в стороны. И третья – это вековая жизнь, ибо болота эти старожлы планеты, живут тысячелетиями. Всё, что попадает внутрь болота, своя ли растительность, что-то наносное, всё это или превращается в торф, или сохраняется в торфе, а он – отличный «мумиофикатор».
Однажды, двадцать лет назад, я готовила для одного многотомного энциклопедического издания цикл очерков о жизни природы, и вот, когда я писала работу о жизни болот, долго не могла найти один необходимый мне источник и решила тогда попробовать поискать ссылку в генеральном каталоге Ленинской библиотеки. Спрашиваю у консультанта, в каком рубрикаторе находится литература, карточки на неё, где всё о жизни болот. Женщина как-то странно посмотрела на меня, пожав плечами, открыла толстый справочник, полистала его и весьма злорадно сказала: «А вот болот у нас как раз и нет». Типа, делать человеку нечего, тут на хлеб денег не хватает, а эта… погрязла в жизни болота… Как раз дефолт грянул. Тогда я, сбоку подсмотрев надпись на обложке тома, который она держала в руках, сказала не чтобы злорадно, но всё же слегка ехидненько: «Я с вами абсолютно согласна, в духовной жизни болот быть не должно. А что, если посмотреть в разделе „биология“?» Она не смутилась, взяла другой том и тут же нашла мне нужный указатель – литературы о болотах в библиотеке было предостаточно, более тысячи единиц хранения. Я провела немало упоительных часов за чтением этих старых, пожелтевших уже изданий. А сначала она, по ошибке, конечно, взяла том, где было всё о культуре…
По находкам в торфе можно восстановить истинную жизнь самого болота и окружающей его природы. Можно узнать, кто жил в этих местах много сотен лет назад, и даже как.
Ну и, конечно, болото – источник дешёвого, экологически чистого топлива, торфа. Откуда он берётся? Из разных отходов. Получается всё гениально просто. Останки живых существ – организмов, после смерти, лишённые души, мобильной связи со всем миром живого, – всего лишь мёртвая органика. На эту мертвячину на открытом воздухе тут же набрасываются санитары – мириады всевозможных бактерий.
В громадных количествах они проникают в мёртвый организм, теперь это их пища. Частенько они на свой пир допускают и гостей – не брезгующие ничем плесневые грибы. Это такая белая сетка, она хорошо видна на прелых листях, в бочке или банке, где давно лежат солёные огурцы. И, пройдёт совсем немного времени, как оставленный на окрытом воздухе мёртвый организм уже истлел в прах. Его сожрали вечно голодные и бесконечно плодящиеся бактерии и разная плесень… Таков печальный финал всякой живой формы, брошенной без погребения. Химия тут совсем простая.
Из чего сделаны мальчишки и девчонки, более-менее ясно. А вот из чего вообще состоит живое тело? Органическое тело, в том числе, и человек, состоит из трёх, примерно равных частей: углерода, водорода и кислорода. Ну, не совсем равных, углерода чуть побольше. И, как приправа к этим трём компонентам, немного минералов. Если же яму с тлеющими растениями или дровами всерху прикрыть ветвями и землёй, то, при малом доступе кислорода, пойдёт бурное тление, и, можно, таким способом, получить в домашних условиях собственный древесный уголь, углерод в чистом виде, потому что кислород и водород уже благополучно улетучились. Если уголь положить в огонь, он сгорит, оставив после себя горстку золы. Эта горста останется от любого организма, в том числе, и некогда живого человека. Эта зола и есть минеральная несгораемая добавка к любому живому организму.
Жизнь – постоянное горение. Кто-то горит ярко и быстро сгорает, а кто-то тихо тлеет, но конец этого процесса всегда одинаков – горстка золы… Бактерии, с аппетитом пожирающие мёртвые организмы, не могут, однако, жить вообще без кислорода. Им нужен воздух. Вообще-то есть немного бактерий, которые могут жить без воздуха. Они-то и сотворяют торф в болотах, отходом их жизнедеятельности является перегнившее органическое вещество. Но долго они там жить не могут, и не потому, что им вдруг захотелось подышать чистым воздухом, а по той простой причине, что при гниении выделяется много ядовитых газов, вот они и задыхаются в этой газовой камере, которую сами и произвели.
А дальше процесс идёт уже без всякой помощи извне. Перегнивание торфа продолжается само собой, но очень медленно. Однако к нижним слоям это уже не тот сухой торф, который можно обычно видеть на раскопах, а жирный и мягкий, как масло или размятый в пальцах коричневый пластилин. Но для этого должны пройти тысячелетия. И тогда мы получим лучшее в мире топливо – смоляк. Где же на земле больше всего болот? Где есть шанс сохранить своё тело на тысячелетия в почти узнаваемом виде? В цетрально- промышленной зоне России, конечно же. Именно здесь у нас болот 34 миллиона десятин было ещё в
