– ?Не знаю, как по-русски. Я брат его деда.
Герман записал все нужные сведения в блокнот, обнял старика на прощание и вышел из сакли.
– ?У вас кровь идет, товарищ комбат, – обратился к нему один из бойцов.
– ?Дай пакет, – отрывисто скомандовал Герман.
Ему подали ИПП – индивидуальный перевязочный пакет. Герман зажал зубами нитку и разорвал упаковку. Много рук потянулись к нему, кто-то помог наложить жгут.
– ?Уходим, – бросил он и полез в БМП.
Герман Ланге был хорошим солдатом и хорошим офицером. Афганскую кампанию он окончил капитаном, в Чечне ему присвоили майорское звание и поставили во главе ударного разведывательного батальона. Его задачей была разведка боем, он прокладывал дорогу другим, более крупным соединениям.
Герман не допускал дедовщины, сам ночевал в казарме с солдатами. Ему не требовалось рукоприкладство, не требовалось даже голос повышать, чтобы установить дисциплину и утвердить свой авторитет. И младших офицеров он подобрал себе сам, чтоб понимали с полуслова.
Он умел храбро, а главное, толково воевать. У него было звериное чутье, рациональный математический ум и редкостная удачливость. Не то чтобы он щадил подчиненных, нет, в бою он никого не жалел, но умел драться так, что выходил из любой передряги с минимальными потерями.
Герман привык ориентироваться в плоской, как стол, степи, читал ее, словно карту, а уж горы тем более. Еще в Афганистане о Германе Ланге говорили, что самое безопасное место – у него за спиной. В Чечне о нем очень скоро стали говорить то же самое. Бойцы готовы были за него в огонь и в воду, а когда появилась в 1995 году знаменитая песня про батяню-комбата, уверяли, что это о нем поется, хотя никакой Москвы и Арбата за ним не стояло.
Военная кампания в Чечне была организована из рук вон плохо. Все как в Афгане: ползет колонна «Уралов» или бронемашин по узкой горной дороге, боевики подбивают первую машину и последнюю, чтобы колонне некуда было уйти, а потом методично уничтожают всех посередке. Такие случаи бывали не раз и не два, но начальство, больше озабоченное своими аферами, с тупым упорством продолжало посылать эти колонны на верную гибель.
Герман со своим ударным батальоном умел появляться скрытно и неожиданно, часто десантировался с вертолетов. Он, как рентгеном, видел мины, а уж обезвреживать их умел даже с закрытыми глазами. Каким-то таинственным наитием угадывал, где засада (просто спрашивал себя, где устроил бы ее сам), и приказывал обстрелять это место.
Ему удавалось, насколько это вообще возможно, поддерживать хорошие отношения с местным населением. Когда батальон врывался в село, Герман не позволял грабить и уж тем более насиловать или бросать гранаты в подвалы, где часто прятались женщины и дети. Сепаратисты охотились за ним, назначили награду за его голову, но уважительно называли Белым Шайтаном. Герману это прозвище было дороже всех других наград.
После случая с Азаматом Асылмуратовым Герман обратился к военному командованию, чтобы матери мальчика выделили пенсию или хотя бы единовременное пособие. Ему отказали.
– ?Еще неизвестно, как погиб ее муж.
– ?Он погиб под бомбежкой, – говорил Герман.
– ?А может, он был боевиком?
– ?Это не имеет значения. Азамат Асылмуратов убит боевиком за помощь российской армии. У Нурии осталось еще девять детей.
– ?Вот они рожают, как крольчихи, – проворчало начальство, – плодят нищету, а потом недовольны.
– ?Странно вы рассуждаете, товарищ генерал, – заметил Герман. – Русских женщин клянете за то, что не рожают…
– ?Ну да, бабы нас подвели, – зло отозвался генерал. – Перестали рожать, теперь некому в армию идти… Это к делу отношения не имеет, – спохватился он. – В прошении вам отказано, товарищ майор. Нет у нас такой возможности – чеченкам пенсию платить. Нам бы со своими вдовами разобраться. Вот одержим победу, настанет мирная жизнь, тогда и… Ничего, не пропадет ваша Нурия. У них кланы, родни много, как- нибудь вытянут. Или приглянулась? – хитро прищурился он. – По мне, так они все страшные, как…
– ?Разрешите идти, товарищ генерал, – прервал его Герман.
В первом взводе батальона, которым командовал Герман, служил солдат по имени Алексей Журавель – здоровенный хлопец, сын украинцев, недавно переехавших в Россию, богатырь на полголовы выше самого Германа, хотя такое трудно было вообразить. И в том же взводе служил Евгений Синицын. Весь батальон над таким сочетанием потешался. Говорили, конечно, про Журавля в небе с Синицыным на руках, хотя… что уж тут такого особенного? Вон во втором взводе служат вместе Раков и Щукин. Только Лебедева не хватает. А в третьем – Белоконь, Жеребцов и Меринов. Ну, так получилось.
Но тут дело было вот еще в чем: Жека Синицын имел росту 176 сантиметров. Не так уж это и мало, хотя в последнее время и девушки пошли выше его ростом, а уж по сравнению с другими десантниками Германова батальона Жека Синицын казался совсем малышом. Зато Герман считал его самым ценным солдатом в батальоне и приставил огромного Леху Журавля маленького Жеку охранять.
– ?Головой отвечаешь, – сказал Герман.
Жека Синицын был снайпером. Да если бы только снайпером! Подумаешь, невидаль, в батальоне с десяток снайперов. Но один только Жека Синицын родился в Чечне, в городе Гудермесе, и знал чеченский язык. Поэтому великан Журавель тенью таскался за малышом Синицыным, а тем, кто пытался отпускать по этому поводу грязные намеки, показывал кулак величиной с окорок. Действовало магически: все разом умолкали.
Герман, как безумный, охотился за Ширвани Вахаевым. Ширвани Вахаев, 1970 года рождения, был уголовником еще в советское время. В Грозненском городском архиве чудом сохранилось заведенное на него дело. Герман это дело вытребовал и долго изучал данные, а главное, фотографии. Вглядывался в лицо хорька со скошенным подбородком (реденькая бородка не могла этого скрыть), в слабый, вечно полуоткрытый рот, запоминал приметы, изучал связи…
Фотографии были черно-белые, но в деле имелся словесный портрет. Герман заучил его наизусть. Волосы и борода у Вахаева были рыжеватые, на левой руке оторвана фаланга безымянного пальца. Имелись и другие приметы, например шрамы на теле, но Герману они ничего не давали. В военное время могли появиться новые шрамы. Да и у кого их нет!
Герман был удачлив, но тут удача ему изменила. Ширвани Вахаев – обычный рядовой боевик, не главарь группировки. Поди поймай его в чеченских горах! Сколько ни старался Герман, Вахаев все время от него ускользал.
Однажды пришлось брать штурмом родовое село Ширвани Вахаева. Батальон ворвался в село, потеряв восьмерых, но боевики, и в их числе Вахаев, успели уйти.
Герман приказал десантникам рассыпаться по селу и оцепить его по периметру, выставил боевое охранение. Ему привалила колоссальная удача, такая разве что присниться может. Обходя дом за домом, бойцы обнаружили в самом большом из них, принадлежавшем, как тут же выяснилось, дяде Ширвани Сосланбеку Вахаеву, подземную тюрьму – зиндан, а в нем – шестерых пленных российских солдат и четверых гражданских – американских журналистов с переводчицей, взятых в заложники.
По оперативным данным, эти заложники должны были находиться совсем в другом месте, а нашлись тут, в родовом селе Вахаевых. Пожалуй, это им привалила колоссальная удача: если бы не Герман, стремившийся во что бы то ни стало отыскать и взять своего кровника, их успели бы вывезти и перепрятать. Или перебить, хотя американцы – слишком лакомый кусок: за них можно взять большой выкуп.
Десантники, как и полагалось, выгнали во двор всех обитателей дома. Сосланбек Вахаев, коренастый пятидесятилетний чеченец, уже в наручниках, что-то непрерывно бормотал себе под нос. Может, молился, а может, и ругался. Его жена и дети – Герман отметил, что на дворе одни женщины, то ли дочери, то ли младшие жены, – фальшиво плакали, картинно заламывая руки. Германа это шоу не трогало, он видел такое уже не раз.
Его внимание привлек человек, выползший из какого-то сарайчика во дворе. Совершенно лысый,
