нескольких десятках метров от своего дома, и тут же будто кто-то выключил мое зрение. Я стал видеть лишь слабый свет свечей в окнах дома, которые по вечерам зажигает Сина (служанка Ярослава). Домой пришел практически на ощупь, хотя, когда шел по лесу, мог разглядеть любую веточку под ногами. Весь следующий день я пытался ходить бесшумно, но, как ни старался, ничего не получалось (к ничего не ожидавшему Ярославу подкрасться смог, а вот когда он внимательно прислушивался, уверенный, что я за спиной и крадусь к нему, то начинал меня слышать шагов за десять).
Точно такое же поражение я потерпел вечером, стараясь разглядеть хоть что-нибудь в темноте. Как бы я ни напрягался или расслаблялся, но 'глаза ночного видения' так и не 'включились'.
Впрочем, это меня не сильно огорчило, торопиться было некуда, времени навалом (слишком большое преуменьшение – как бы глупо это ни звучало, – но как еще можно охарактеризовать слово вечность?). К сожалению (хотя, может, и к счастью, а то мне надоело околачиваться в этой деревне), через две недели случилось событие, которое запустило 'механизм моего приключения'.
День начался, как всегда, отвратительно. С ненавистной утренней пробежки, зарядки и купания в местной речке (считалось, что вода в ней просто ледяная, на самом же деле она была чуть прохладной, но в мире, где снег лежит только на очень высоких горах, и о нем знают лишь единицы, речка была ледяной). Когда я вернулся, посвежевший после водных процедур, то увидел возле дома возбужденных селян во главе со старостой деревни, который что-то упорно втолковывал мрачному Ярославу. Как выяснилось, дорогу в соседнюю деревню (или – город) где-то на полпути перекрыла банда разбойников. Так как деревня была самостоятельная и не принадлежала никакому лорду, то и жаловаться на этот факт было некому, кроме Ярослава. Как я уже сказал, проблема заключалась в том, что деревню отрезали от других селений. Но, честно говоря, я совершенно не видел смысла в таком перекрытии. Если Ярослав, едва дослушав до конца информацию старосты, стал спешно строить предположения, как избавиться от 'этих гадов', то я как житель (бывший) технологически развитого, а потому логически мыслящего мира, начал с поиска причин. Я был совершенно уверен, что разбойники оказались здесь не просто так. Я бы понял их действия, если бы они сулили хоть какую-то прибыль, но перекрыть дорогу небольшому селу – зачем? Тут в другие деревни ходят очень редко, а когда дорога действительно нужна, так это после уборки урожая… которая, кстати, вот-вот закончится – если не сегодня, так завтра. Даже если брать время, когда часть урожая повезут на продажу, разбойникам от этого совсем немного прибыли, а вот для крестьян будет губительно. Эти деньги нужны им для того, чтобы купить самое необходимое, без чего не обойтись в повседневной жизни и не сделать легче свой труд.
Хорошенько все обдумав, я пришел к выводу, что разбойников просто кто-то нанял, чтобы они перекрыли именно эту дорогу и именно к этому селу. Когда староста с остальными селянами, наконец, ушел под заверения Ярослава, что он разберется, я поделился с другом своими мыслями.
– Ты думаешь, их кто-то подкупил, да кому это надо? Тут же отродясь ничего не случалось, большинство местных лордов даже не знают о существовании этой деревни. Мы же никому ничего не сделали!
Вот оно! Конечно, как я мог забыть?!
– Говоришь, никому ничего не сделали? – вкрадчиво произнес я.
– Да! Мы жили тихо-мирно, а единственный раз, когда что-то случилось, был тот день, когда пришли солдаты виконта Ардено де Кр… – он замолчал на полуслове, уставившись на меня.
– Вот именно! Единственный инцидент был с этим Ардено, больше просто некому, да и не нужно никому. Что ж, я Ардено насолил, мне с ним и разбираться. Пойду собираться. – И я пошел в дом, оставив позади недоумевающего Ярослава.
На сборы я потратил совсем немного времени, поскольку собирать-то особо было нечего. Пара рубашек, штаны, теплая накидка, походные принадлежности, вроде котла, мисок, чайника, деревянных ложек, веревки, и – побольше еды, недели на две, хотя планировалась «прогулка» дня на четыре. Но лучше быть готовым ко всему. Все это я растолкал по походным мешкам, чтобы потом нагрузить на заводную лошадь, здраво рассудив, что, хоть у меня Снежок настоящий «монстр» и может везти вес раза в три больше, но все же он – скакун, а не тяжеловоз. Да и зачем, если есть альтернатива? Отправиться я решил назавтра поутру, сразу после обычного отвратительного комплекса упражнений и приятного освежения после них в местной речке.
Утром я не спеша выехал из деревни по нужной мне дороге. Это была та же самая проселочная, по которой я пришел в деревню, поэтому первые часа три пейзаж повторялся в обратном порядке, хорошо запомнившемся мне. Единственным отличием стало уменьшение количества скота, а вместе с ним и собак, а также исчезновение лугов и появление на их месте чего-то вроде зеленых лужаек. Хотя нет, было еще одно отличие. Старик, который провел надо мной обряд посвящения в местные условия, как оказалось, вовсе не существовал. У кого бы в деревне я ни спрашивал о нем, мне вежливо отвечали, что такого тут отродясь не бывало. Я с этим вопросом умудрился достать абсолютно всех, когда же про старика ничего не удалось выведать, переключился на детину, у которого позаимствовал свою одежду. К моему удивлению, и здесь вышел облом. И про детину никто и никогда не слышал, а если учитывать расстояние до ближайших соседних селений, то версия о случайной встрече отпадала напрочь, а со стариком и вовсе не подходила. Он ведь жил в доме, а дом с собой не перетащишь. Спустя пару недель мне надоело выставлять себя перед всеми идиотом, поэтому я сходил на поле, где жил Занглиф. Вернулся только через два дня, при этом не найдя даже похожей местности, не говоря уж о самом доме старика. Порядком этим озадаченный, я плюнул на все и с утроенным рвением взялся за изучение этого мира.
Главным предметом, естественно, было фехтование. Хотя и про другое не забывал. Например, сначала я совершенно не понимал, зачем надо было косить траву? Сено на зиму заготавливать не нужно, зима здесь полностью отсутствовала. Если, конечно, не считать 'сильные похолодания', когда температура опускалась с привычной отметки плюс тридцать до плюс пятнадцать, и начинался сезон дождей. Это считалось самым холодным временем года и, действительно, они ходили в это время едва ли не в шубах и валенках. Конечно, здесь такого слова, как валенки, не знают, да в дождь они и ни к чему, но ходят в утепленных ботинках из кожи змеи (видел я этих змей; хоть они и травоядные, но размером с нашу взрослую анаконду). Так же шьют на это время непромокаемые утепленные плащи, сверху покрытый той же змеиной кожей (вообще здесь это универсальный материал, где его только ни используют). Только мне-то это было совершенно не нужно. То, что у них считается зимой, у нас – теплое лето, поэтому плащ я взял лишь для того, чтобы спать на нем (знал бы я, какие тут дожди!). Ну а скошенная трава используется в качестве удобрения. Раскидав ее по только что убранному полю, они перепахивают землю вместе с травой, а затем из ведер поливают все поле, только в обычную воду добавляют какой-то порошок, который перерабатывает органику в высококачественные удобрения. В итоге, к следующему сезону посадки земля становится раз в десять плодороднее любого чернозема нашего мира, ну а про то, какой здесь собирают урожай, я вообще молчу. Стоит только добавить, что за последние лет триста в здешних местах ни разу не было голода. Все жили в достатке.
Наконец, спустя почти три часа после того, как выехал из деревни, я прошел памятное место, где впервые появился в этом мире. Под впечатлением от момента я достал флягу с местной брагой и, как полагается, немного отлив с нее на месте моего падения, выпил за то, чтобы все у меня было хорошо. Дальнейший же путь пролегал по лесу исполинских деревьев (эльфийских, как их зовут, но эльфов здесь уже давно нет, они перебрались чуть южнее; а может, и отродясь здесь никаких эльфов не было, мало ли