Алексей Старой, Тимофей и Иван Разины, Корнилий и Тимофей Яковлевы. Расселись где кто мог.
Татаринов презрительно поглядел на Матьяша, сел на подушку и спросил:
– Ты где ж загулял, казак? Куда девался ты с войском, когда на правый берег татары навалились?
Матьяш молчал. Все ждали его ответа.
Походный атаман, не сводя глаз, снова спросил:
– Где было твое войско, Матьяш? И слыхано ли дело, чтоб дать нам клятву на дружбу и порушить ее начисто?
Матьяш, вперив глаза в ковер, продолжал молчать.
– А позовите-ка сюда Панька Стороженко. Пускай войдет и Нечаев с бумагой и чернильницей.
В кибитку вошел Григорий с походной канцелярией; он внес треножный столик.
– Пиши! – хмуро сказал Татаринов. – Пиши, что Петро Матьяш по трусости своей отсиделся во время боя в камышнике, за низиной Дона.
Дьяк записал.
– Пиши: «По приговору войска и атаманов…»
Петро Матьяш вскочил, напыжился, почувствовав, к чему клонится дело.
– Постой! Не пиши! – прервал он Татаринова. Хитро поглядывая в глаза атамана, сказал: – Мое вийско Запорижске хоть махоньке, да четыре тысьчи осталось цилехеньки. А твого, атамана, вийска було богацько, а куды воно дилось? За тэ ты моей головы и хочешь соби в подарунок? Встривай, Татаринов! Ты що от мене хочешь? Щоб мы, храбрые запорижцы, своим языком цилували стены стой каменюки, из которой триста гармат гуркотило? Несбыточно! Неприбыточно! И дерзновенно! Дерзновенью твоему нема удержу. А я свое вийско Запорижске заберу да возвернусь в Чигирин, а нет – поскачу в Персию. Хиба я можу вийском Запорижским прудыть под Азовом широку ричку Дон? Хиба у вас своих курганив мало? Годи! Я бачив, що ночью робылось!..
Петро Матьяш накинул на плечо белую свитку и хотел было выйти.
– Постой! – сказал Татаринов. – Панька Стороженко дождемся. Послухаем, какую речь он будет молвить от войска Запорожского. Так с Дона-реки у нас не уходят.
В кибитку вошел Панько Стороженко, здоровенный, широкоплечий и длинноусый, поклонился и степенно остановился возле входа.
– Що тут у вас роблится? – спросил он. – Мабуть, Петро Матьяш в Чигирин собрался? Так того, донские казаки и атаманы, не будет! Вийско з вами зостанется. Загнав нас оцей курячий сын в камышник, дак мы чуть коней своих в болоти не потопили. Вси кони у нас в грязюки. А покиль мы выбирались з болота, бой с погаными татарюками и покончали…
Татаринов кивнул дьяку.
– Пиши: «По приговору атаманов и войска… Петро Матьяша за…»
– Постой! – снова торопливо прервал Матьяш. – Ты все же, атамане, хочешь сбрить своей вострой саблей мою добру голову? А ты не торопись. Я, – сказал он неожиданно, – застаюсь с вийском Запорижским. Но тилько нам зараз треба полизти на ту крепость Азов.
Татаринов спросил у атаманов:
– Полезем ли мы теперь на крепость?
Тимофей Разя сказал быстро и решительно:
– Полезем немедля! Дело! Огонь погнало на Крым. Татар мы побили немало. Подмоги Калаш-паше теперь не будет!
Но Корнилий Яковлев не согласился с Разиным:
– На крепость лезть не след. Нам надобно от крепости Азова вовсе отступиться и более не затевать такого несбыточного дела. Тех стен не проломить нам. Атаман Татаринов оплошку сделал, поведя на крепость войско: побило казаков столь много…
Тимофей Яковлев не согласился с братом.
– Коль огня не погнало бы на нашу сторону, – сказал он, – речи свои мы вели бы уже не тут, а в крепости. Вины Татаринова тут нету.
– Какая думка у Гайши? – спросил Татаринов.
– Гайша на все согласен, атаман. Пойдем – пойдем. Не пойдем – не пойдем! Гайша нет только сыта верблуд, сыта джигит. Кочешь, атаман, – пойдем. Не хочешь – не пойдем! А пачему нет здесь Иван Каторжный? Пачему пленный мурза каварыл минэ: чик калава Иван Большой, чик калава Наум Васильев?
Татаринов метнул глазами в ту сторону, где молча сидел Черкашенин.
– Солгал, видно, пленный мурза!
Дед встрепенулся.
– Сумбату-мурзе, – сказал он, – срублю башку, если он солгал…
Ковер откинулся на входе, словно его сорвало ветром. Мелькнул знакомый сафьяновый сапог, кафтан золотой, чалма на голове. Блеснула золотая серьга под левым ухом: Иван Каторжный вошел в кибитку, а вслед за ним – Наум Васильев.
– Все живы ли, здоровы, казаки? – спросил Каторжный, оглядываясь.
