Легенды о самураях. Традиции Старой Японии

[105] говорится о том, как некий царь однажды отправился отдохнуть в своем саду и порадовать взор красотой цветов.

Через некоторое время он заснул, и, пока спал, женщина из его свиты начала рвать цветы. Когда царь пробудился, от всего великолепия его цветов остались лишь несколько помятых лепестков. Увидев это, царь сказал: „Цветы уходят и умирают, так и род людской; мы рождаемся, мы стареем, мы болеем и умираем; мы столь же мимолетны в этом мире, как вспышка молнии, и так же быстро исчезаем, как утренняя роса“.

Не знаю, задумывался ли кто-то из присутствующих здесь о смерти, однако редко кто доживает до ста лет.

Достойно сожаления, что в этой короткой и преходящей жизни люди сжигают себя в огне соблазнов! И если вы думаете спастись от этого огня, как нам это удастся, если не учением божественного Будды?»

«Наммиё! Наммиё!» – смиренно и умоляюще.

«Поскольку Будда сам спасся от обжигающих языков пламени плотских соблазнов, его единственной мыслью было спасение человечества.

Однажды жил-был один неверующий по имени Рокуцу-пондзи, искусный в астрологии и предсказаниях, а также в целительстве. Случилось так, что однажды этот неверующий, будучи в компании Будды, вошел в лес, полный черепов мертвецов. Будда, взяв один из черепов и постучав по нему вот так (здесь священнослужитель постучал по письменному столику своим веером), спросил:

– Какому человеку принадлежал этот череп, когда он был жив? А теперь, когда он мертв, в какой части мира он снова родится?

Неверующий, делая предсказание по звуку, издаваемому черепом, когда по нему ударили, стал рассказывать о его прошлом и предсказывать будущее. Тогда Будда, постучав по другому черепу, задал те же самые вопросы. Неверующий отвечал:

– Поистине, что касается этого черепа, принадлежал ли он мужчине или женщине, откуда пришел его владелец и куда он ушел, я не знаю. А что ты об этом думаешь?

– Не спрашивай меня, – отвечал Будда.

Но неверующий настаивал и упрашивал его ответить.

Тогда Будда сказал:

– Поистине это череп одного из моих учеников, который отказался от плотских соблазнов.

Тут неверующий удивился:

– Ничего подобного еще не видел ни один человек! Вот я, кто знает все о жизни и смерти даже ползающих муравьев. Я думал, что ничто не ускользнуло из моего кругозора; однако вот лежит один из твоих учеников, для которого жизнь вовсе не подвиг, и я ошибся. С этого дня я вступлю в вашу секту, моля только об одном – узнать твое учение.

Вот так этот ученый неверующий стал учеником Будды. Если такой, как он, был обращен в веру, то сколько других, обычных людей за эти века поняли, что только с помощью Будды они могут надеяться преодолеть греховные соблазны плоти! Эти соблазны есть желания, которые волнуют наши души: если мы свободны от этих желаний, наши души будут ясными и чистыми; и ничто, кроме учения Будды, не может дать нам такую свободу. Следуя указаниям Будды и избавленные с его помощью от своих желаний, мы можем прожить наши жизни в мире и счастье».

«Наммиё! Наммиё!» – слышалось с торжествующим ликованием.

«В священных книгах мы читаем о пути от греха к спасению. Сейчас это спасение от нас не за тысячу миль, не нужно нам и умирать, чтобы возродиться снова в другом мире, чтобы достичь его. Тот, кто отказывается от своих плотских соблазнов и привязанностей, тотчас же и несомненно становится равным Будде. Когда мы читаем молитву „Наму Мёхо Рэнгэ Кё“, мы молимся, чтобы войти в это состояние мира и счастья. С помощью этого наставления, отличного от наставления Нитирэна, священного основателя этой секты, можем ли мы ожидать достижения этой цели? Если мы все-таки ее достигнем, не будет никакой разницы между нашим состоянием и состоянием Будды и Нитирэна. Имея все это в виду, мы узнали от благочестивого основателя нашей секты, что должны непрерывно и благодарно повторять молитву „Наму Мёхо Рэнгэ Кё“, отвращая свои сердца ото лжи и избирая правду».

Таковы были главные мысли этой проповеди, судя по записям, сделанным моим писарем. В заключение священнослужитель с улыбкой огляделся, словно истины, которые он внушал, были не чем иным, как хорошей шуткой, что было встречено продолжительными и громкими криками всей паствы «Наммиё! Наммиё!». Тогда мирской чиновник снова уселся возле подвешенного барабана; и служба закончилась, как и началась, молитвой, повторяемой хором, во время которой священнослужитель удалился, священную книгу впереди него нес его прислужник.

Хотя порой, как в вышеприведенном случае, проповеди читают как часть службы по особо оговоренным дням месяца, все же чаще всего их читают курсами на протяжении двух недель по две проповеди каждый день. Зачастую проповедниками являются странствующие священники, которые ходят по городам и селениям и проповедуют в главном зале какого-нибудь храма или в гостиной местного священнослужителя.

В Японии напечатано множество книг проповедей, каждая из которых имеет свои достоинства и привлекательна своей необычностью, однако ни одна из виденных мною, на мой вкус, не может сравниться с «Киу-о До-ва», три следующие проповеди составляют первый том которой. Они написаны священнослужителем, принадлежащем к секте Сингаку, открыто признающей сочетание всего прекрасного, что есть в буддизме, конфуцианстве и учении синто. В этой книге проповедей утверждается, что добродетель человеческой души врожденная; и нам нужно лишь следовать голосу совести, данному нам при рождении, чтобы придерживаться верного пути. Тексты взяты из китайских классических книг, точно так же, как наши проповедники берут свои из Библии. Шутки, анекдоты, которые иногда невозможно перевести на наш более изощренный язык, и колкости, обращенные к пастве, оживляют речь, японский проповедник придерживается принципа, что нет необходимости прививать своим слушателям добродетель насильно.

ПРОПОВЕДЬ I (Проповеди из Кио,[106] том 1)

Моси[107] говорит: «Щедрость – сердце человека, добродетельность – путь человека. Как прискорбно свернуть с дороги и сбиться с пути, выбросить сердце и не знать, где его искать!»

Текст взят из первой главы Коси[108] (толкователь учения Моси).

Так вот, то самое качество, которое мы называем щедростью, было предметом комментариев многих учителей, но, поскольку эти комментарии трудны для понимания, они слишком непонятны, чтобы достичь ушей детей и женщин. И я предлагаю рассмотреть именно такую щедрость, пользуясь примерами и пояснениями.

Давным-давно жил-был в Киото великий лекарь по фамилии Имаодзи – я забыл его имя, – он был очень известным человеком. Однажды человек родом с улицы Курамагути рекламировал для продажи лекарство, которое он составил от холеры, и попросил Имаодзи написать для него рекламу. Имаодзи вместо того, чтобы назвать рекламируемое лекарство специфическим средством от холеры, неправильно написал слово «холера», упростив его написание. Когда человек, который его нанял, пришел, чтобы заплатить ему, он спросил, почему тот так поступил, Имаодзи с улыбкой отвечал:

– Так как Курамагути находится на подходе к столице из сельской местности, прохожими будут лишь бедняки крестьяне и лесорубы с холмов. Если бы я написал слово «холера» полностью, они пришли бы в недоумение. Поэтому я написал его упрощенно, это общепринято и понятно всем. Сама истина теряет свою ценность, если люди ее не понимают. Какое имеет значение, как я написал слово «холера»? Ведь эффективность лекарства от этого не пострадала.

Ну, разве это не вызывает восхищения? Точно так же доктрины мудрецов для женщин и детей, которые не в состоянии их понять, просто тарабарщина. Так вот, мои проповеди написаны не для ученых: я обращаюсь к крестьянам и купцам, которые, занятые своим ежедневным трудом, не имеют времени, чтобы учиться, с желанием донести до них учения мудрецов; и, исполняя планы моего учителя, сделаю свои объяснения совсем простыми, приводя наглядные примеры и забавные истории. Таким образом, смешивая