— Но она могла бы хоть немножко заставить себя, — произнесла Каролина, отходя к двери.
Она была похожа на барышень, которые наводняли вечером улицы и на которых мы смотрели с заднего сиденья автомобиля. Золотые тени. Длинные ноги. Короткая юбка. Такая короткая, что ее могла бы надеть Аори. Каролина была в ярости.
— Я думаю, что она могла хотя бы попробовать то лекарство, которое, как говорит Кейси, ей прописал доктор. Могла бы… Она могла бы.
— Закрой свой рот, Каролина, — решительно оборвал ее отец Лео. — Быстро смой эту мазню со своего лица и марш в кровать.
Каролина была шокирована, так как дедушка никогда в жизни не позволял себе разговаривать с ней в таком тоне. Кара не ожидала подобного поворота событий и от неожиданности повиновалась.
— И не забудь постелить себе и Аори на полу, потому что нам с бабушкой нужны твердые матрацы.
Из холла послышался рев:
— Я должна спать на полу?!
— Фу ты, ну ты. — Гейб-старший лишь пожал плечами. — Нам нужны кровати, и мы будем спать здесь, пока ваша мама не поправится.
Я проснулась, как от толчка, осознав, что вырубилась прямо за столом.
— А тебе пора спать, — твердо сказала мне Хана, помогая подняться на ноги. — Мы все решим: как быть с деньгами, с лечением и с домом. Гейб, как ты говорил?
— Командный поиск.
— Да, это те люди, которые помогают разыскивать пропавших, — объяснила мне Хана.
— Но у меня нет на это денег, — тихо ответила ей я, когда чистила зубы.
— Ни у кого нет всех богатств мира, а для этого они и не понадобятся. У других есть деньги.
— Я ничего не возьму, — с блаженством произнесла я, ощутив чистые простыни.
Хана присела на краю кровати. Она сидела с прямой спиной. Ей наверняка было жарко в брюках хаки и в свитере. Ее черные волосы были коротко подстрижены, как у мальчика.
— Ты помнишь историю Рут из Библии? Я кивнула.
— Рут отказалась покинуть Наоми. Та была в опасности, и Рут не стала уходить. Она произнесла слова, которые и сделали ее историю знаменитой: «Куда ты направишь стопы свои, туда и я пойду вслед за тобой. Где ты остановишься, там и мне суждено сделать остановку…» Некоторые люди думают, что Рут была матерью Наоми.
— Да, — согласилась я.
— Но она была ее свекровью.
— Наоми хотела, чтобы она ушла, — напомнила я.
— Но Рут не смогла так поступить. Она была слишком преданна ей. И, как оказалось, все решилось к лучшему, — сказала Хана, убирая у меня со лба волосы рукой, от которой пахло ароматным смягчителем для ткани.
Глава пятнадцатая
Дневник Гейба
Я ковылял к концу второго семестра учебного года с «двойками» почти по каждому предмету (это были оценки, поставленные из жалости ко мне, сыну больной матери и отсутствующего отца, а также брату двух младших сестер, которые фактически были на моем попечении), но при этом в шестнадцать меня приняли в штат синдиката. Я, Гейб Штейнер, предмет насмешек, мальчик, который, скорее всего, не дотянет и до выпускного года, отвечал на письма миллионов американских читателей, ставших, сами того не зная, моими фанами.
Ну, хорошо, не миллионов, а тысяч.
Кейси и я работали дружной командой. Она постоянно приходила к нам, но при этом старалась держаться так, чтобы мама не ощущала себя беспомощной амебой. Она звонила каждый день, а когда мама позволяла ей, то приезжала к нам вместе с Эбби Сан и оставалась на ночь.
Необходимость время от времени выполнять мамину работу была для меня на самом деле отдушиной, так как в противном случае я ощущал бы себя совершенно потерянным, после разлуки с Тиан. Когда у меня выпадала свободная минутка, я проигрывал в воображении самые немыслимые сценарии или слушал музыку на своей красивой стереосистеме. Я не знал, как избавиться от жалости к себе. Зато я знал, насколько тревожит маму ее состояние. Свободные часы она посвящала походу к психотерапевту и выступлениям в женских клубах, что, как я понял, помогало нам держаться на плаву. И еще она пыталась, впрочем безуспешно, заставить Каролину сделать хоть что-то после очередной ночи, проведенной не дома. Каролина курила вместе с такими же невменяемыми Мариссой и Джастин, а еще у них в компании появился Райан, новая любовь Кары. В жизни не встречал большего дебила. Его даже с Мариссой нельзя было сравнить. Он выглядел лет на тридцать и был весь покрыт растительностью. Оторвать Кару от телефона было все равно, что мне претендовать на Нобелевскую премию.
Бабушка Штейнер однажды спросила, можно ли ей поговорить с Каролиной. Наедине. Они уже не жили с нами вместе, тогда они остались лишь на несколько дней, но все равно приезжали каждый день. Конечно, я мог себе представить тему их разговора. Да и тон тоже, учитывая, как бабуля отчитала меня за две тарелки с сыром, которые она нашла у меня под кроватью.
Кара появилась в моей комнате спустя десять минут. Ее буквально трясло от бешенства. Кара обычно не проявляла сильных эмоций, поскольку всегда отличалась слишком беззаботным отношением к жизни.
— У меня теперь список обязанностей по дому, — кричала она. — Это что такое? Работный дом?
— Я бы сказал, сумасшедший дом.
— Мне плевать. Я не собираюсь стирать и следить за детскими вещами. У меня и своя жизнь есть.
— Только у тебя она и есть, — ответил ей я.
— Слушай, жизнь не должна прекращаться только потому, что леди Совершенство заболела и покинула нас.
Я не замахивался на сестру лет с семи. Но в этот момент я забыл обо всем и двинул ее так… Мог бы и сильнее. Она в ответ ударила меня по лицу.
— Ты редкая тварь. Такую еще поискать, — сказал ей я. — Ты считаешь, что должна одна радоваться и веселиться, когда все остальные волнуются за маму? Я за нее работу делаю через раз.
— Ой-ой-ой, Гейб, какой ты хороший мальчик!
— Ты могла бы прочесть Аори сказку на ночь, — зашипел я на нее. — Ты могла хотя бы свой зад поднимать по утрам сама, а не ждать, пока я тебя разбужу. Я тебе не папочка.
— Нет, ты и рядом с моим папочкой не стоял.
— О, лучшего комплимента мне никто не делал, — парировал я. — Гейб, ты уверен, что справедливо относишься к отцу? Разве ты не готов признать, что мама… была далека от него, еще до того как все началось. В голове у нее был только балет и поддержание имиджа: «Я слишком хороша для вас». Я с трудом представлял себе, чтобы поведение мамы можно было описать такими словами. Но, конечно, я понимал, что со стороны она могла показаться именно такой. Она не была такой, как мама Люка, которая либо вопила на мужа, либо болтала с соседями, угощая их пирожками. Мама всегда жила в своем обособленном мире. Но я не собирался признавать это перед Карой. По одной простой причине: моя мама, до того как заболела, постоянно заботилась обо мне.
Я, конечно, временами ненавидел ее за это, потому что мама не упускала случая показать мне, что готова выступить движущей силой. Она готова была пойти на что угодно, лишь бы вытянуть меня в школе. Я знал, что она делала это из самых добрых побуждений. Она любила меня, и поэтому я обязан был ее защитить.
И я бросился в атаку.
— Пусть так, Кара, но она твоя мама. Даже Мэлори помогает маме. Если бы ее мама заболела склерозом, а папа временно сошел с ума, даже она с большим пониманием отнеслась бы к своей матери. Когда нужно было подготовиться к какому-то школьному представлению, разве не мама шила тебе платья и переживала больше всех? Каждый раз, когда ты нуждалась в помощи, разве не она делала все, чтобы тебе стало легче? Костюмы на Хэллоуин… Помнишь, как она перевернула все вверх дном только потому, что мы узнали, что другая девочка тоже хочет прийти в наряде Золушки?
В этот момент Каролина начала плакать. Это были горячие и злые слезы.
