позвони еще раз в магазин. Если не ответят, звони прямо в полицию. Ты признаешь свою вину, Дэвид? Ты признаешься на допросе, что хотел нас сжечь? Почему, Дэвид? За что? Мне следовало бы пристрелить тебя. Если ты сейчас же не уберешься отсюда, я выстрелю!
Бросив на них взгляд, исполненный злобы, Дэвид развернулся и направился к своей машине. Мэлли едва сдерживалась, чтобы не потерять сознание. Запрыгнув в автомобиль, парень завел двигатель. Когда машина пронеслась мимо девочек, ее качнуло в их сторону, и леденящая жижа обрызгала сестер.
Мэлли выронила из ослабевших рук пневматический молоток и тяжело опустилась на землю. Мередит без сил плюхнулась рядом с сестрой.
— Он уехал. Он уехал, — несколько раз повторила она. — Сосо, не плачь! Дэвид не знает, что и кому мы рассказали. Он больше не осмелится причинить кому-то вред. Никому и никогда!
Мэлли не могла сдержать рвущиеся из груди рыдания и только вытирала слезы рукавом. Впервые случилось так, что Мередит, а не Мэллори, не разрыдалась, не потеряла голову и сохранила присутствие духа в тяжелой ситуации.
— Я уже думала, что придется стрелять, — всхлипывала Мэлли. — А в молотке нет гвоздей! И нет сжатого воздуха. Я не смогла его накачать. Мерри, если бы он бросился, то поймал бы нас обеих!
— Этот кошмар того стоил. Я видела его жертву. Бедная девочка! Она смогла убежать.
— Что он с ней сделал?
— Ничего, — сказала Мерри. — Только ударил. Он как раз срывал с нее одежду, когда появилась я.
— Он больше не осмелится, — сказала Мэлли, — ты права.
Она приподнялась и вытерла глаза и нос рукавом.
— Это такой ужас! — воскликнула Мерри.
— Согласна. У тебя есть салфетки?
— Нет.
— Ладно, все хорошо. Я почти успокоилась. Знаешь, Мерри, я живу с этим знанием дольше тебя. Ты не верила, а я просто не могла не поверить. У меня такое чувство, будто сердце рвется на части.
— Сочувствую, — сказала Мередит.
Она повернулась к дороге, внимательно вглядываясь вдаль.
— Мэлли! А что будет, когда он станет старше?
— Мы всего лишь дети… — сказала Мэллори, и слезы снова побежали по ее щекам. — Мы не можем вечно спасать мир от Дэвида Джеллико. Я думаю, он испугался. Но даже если Дэвид и совершит что-то противозаконное, взрослые, я уверена, разберутся с этим.
Они услышали звук приближающегося автомобиля: рев мотора и шум гравия под колесами.
Мэллори схватила сестру за плечо. Страх, словно зыбучие пески, засасывал девочек. Они не осмеливались пошевелиться. А вдруг земля расступится и поглотит их?
— Мерри! — сдавленным голосом прошептала Мэллори. — Он собирается задавить нас! Бежим! Надо спрятаться!
— Не могу! — вскрикнула Мерри, упала на землю и свернулась клубочком.
— Вставай! Поднимайся! Нам надо бежать обратно… туда, за стройку… там дома и живут люди… Скорее, Мерри!
Они услышали, как взревел двигатель автомобиля, и шины зачавкали по грязи.
С помощью сестры Мерри, шатаясь, поднялась. Звук машины все приближался. Послышался автомобильный сигнал. Так близко, рукой подать!
«Дэвид не сможет гнаться за нами через теннисные корты, — изо всех сил мчась вперед, думала Мередит. — Ему придется объехать их. Надо только добежать до кортов. Меньше полквартала осталось».
А пока Дэвид будет объезжать, они доберутся до задних дворов, которые уже видны вдалеке.
Раздался крик.
Кричал не Дэвид, а Дрю:
— Стойте! Это я!
Изумленные сестры остановились и посмотрели назад. Зеленый цвет кузова «тойоты» был едва различим. Дрю как сумасшедший мчал по бездорожью, разбрызгивая во все стороны грязь.
— Как здорово! Никогда не видела такого великолепного зрелища! — прошептала Мередит.
Мэллори закрыла лицо руками. Дрю выскочил из машины и подбежал к сестрам. Мэлли прижалась к его груди. Парень погладил ее по голове, и она даже не стала протестовать. Она чувствовала себя маленькой и беспомощной. Макушка ее доставала только до ключицы Дрю.
Он взял у нее из рук молоток.
— Ты собиралась пригвоздить его этим «пистолетом»?
— Да. Но молоток пустой, — сказала девочка. — Хорошо, что он этого не знал.
— Джеллико…
Это едва ли был вопрос, поэтому Мэлли сочла за лучшее перевести разговор на другую тему.
— Мы испачкаем тебе сиденья, — сказала она.
— Их можно вымыть. Я сейчас вытащу из багажника одеяло и… — Голос его дрогнул. — Маленькая прогулка к торговому центру? Твой украденный велосипед?
— Мы не могли тебе сказать, — глотая слезы, призналась Мэллори. — Ты бы не захотел быть нашим другом.
— Слишком поздно что-то менять, — сказал Дрю. — Я родился вашим другом. Сейчас я отвезу вас домой. Вы переоденетесь, отправите грязную одежду в стиральную машину, а потом расскажите мне всю правду.
— Мы не можем, — закутываясь в одеяло, возразила Мэлли.
Солнце уже почти село за горизонт. Ветер крепчал, косматые серые тучи заволокли небо. Казалось, зима что-то потеряла и теперь вернулась за пропажей.
— Почему ты приехал? А как же твоя работа? — спросила Мерри, которая в отличие от сестры не потеряла голову.
— Мерри, ты не отвечала на мои звонки по мобильному, и я позвонил на работу и отпросился, соврав, что заболел, — сказал Дрю. — Я решил, что только смерть может помешать нашей Мерри ответить на телефонный звонок.
— Дрю, тебе не понравится то, что ты хочешь от нас услышать, — сказала Мэлли.
Строения «Крест Хэвен» исчезли за поворотом. Машина неслась по Дороге пилигримов к дому Бриннов.
— Я не хочу, но мне просто необходимо знать, — настаивал парень.
— Ты еще пожалеешь о своей настойчивости, — сказала Мередит.
Пустынное место
Они долго не могли успокоиться, боялись оставаться в одиночестве и льнули друг к другу. Слушая, как родители обсуждают изменения, произошедшие в их характерах за последнее время, близнецы с трудом сдерживали истерический смех. Девочкам казалось, что их прежнее естество куда-то исчезло, а вместо него появились две совершенно не похожие на прежние души. Они утратили чувство незыблемости своего существования.
— Чего мне сейчас по-настоящему хочется, так это спокойствия, — сказала однажды сестре Мерри. — Мне не нужен парень. Я не хочу попасть в сборную команду. Это все неважно. Единственное, чего я хочу, — это стать такой, как прежде.
— А я буду монахиней, — сказала Мэллори. — Я стану единственной на свете монахиней, которой еще не исполнилось семидесяти пяти лет. Я превращусь в красавицу, и люди будут спрашивать друг друга: «Почему она в монастыре? Какая трагедия приключилась в ее жизни?» Я стану сестрой Генезией. Святой Генезий[12] — это покровитель актеров, а я теперь часами смотрю
