— Какая гадость! — воскликнула Ким.
— Возможно все парни в его возрасте ведут себя немного неадекватно. Во всяком случае, я больше не испытываю к нему никаких чувств.
— А Дрю? Он ведь вполне адекватен.
— Да, — кивнула Мередит, — но мы с сестрой относимся к нему только как к другу.
Они были благодарны Дрю за то, что он вернул им свободу передвижения.
Когда Бринны случайно наткнулись на Дэвида, который стоял с другими парнями и девушками у киноцентра, тот лишь растерянно улыбнулся Тиму и перешел к другой кассе, подальше от близнецов. Мэллори уставилась на Дэвида, но он отвел взгляд в сторону. Щеки его покраснели.
Больше девочки не замечали, чтобы Дэвид разъезжал на автомобиле, когда они бегали по утрам. Теперь они делали это вместе рано утром. (Ритуал выбора одежды на следующий день Мерри перенесла на вечер.) И каждый день забегали чуть ближе к хребту Плачущей женщины.
Мышцы их наливались силой. Мэллори словно парила над землей и мчалась вперед как стрела. Мерри не отставала от сестры: отборочные выступления для приема в сборную черлидеров должны были состояться уже через месяц.
Мерри прекрасно понимала, что Ким недоумевает, почему она не тусуется с подружками, как в прошлом году. Для нее это было непросто: погожими весенними вечерами спешить после тренировок домой. Мередит не оставляло тревожное чувство незавершенности. Казалось, мир замер, затаив дыхание перед последним натиском, последним порывом. Ливень хлынул, но последний, самый сильный раскат грома еще впереди. Изведав вкус «взрослой жизни», которую она теперь понимала как ежедневную обязанность принимать решения, способные изменить ее собственную жизнь, Мередит с ностальгией вспоминала о дарующей чувство безопасности «детскости» своего предшествующего существования.
— Это все из-за Дэвида? — прямо спросила ее Ким. — Он тебя сильно напугал? В последнее время брат почти не разговаривает со мной. Он тебя так напугал, что ты больше не выходишь из дома одна?
— Нет, Ким. Я сама виновата, — со смущенным видом сказала Мередит. — Из-за детской влюбленности я разрушила его отношения с Дейдрой. И теперь мне неудобно бывать в местах, где я могу встретиться с Дэвидом.
— Не сходится, — не поверила ей Ким. — Я прекрасно понимаю, почему ты не хочешь бывать у нас дома, но ты ведь вообще никуда не выходишь. Все только о том и болтают: и Кейтлин, и Эрика, и Кристал, и даже Элли.
Мерри притворилась, что ей ужасно стыдно. В конце концов она «призналась» подруге, что до конца учебного года решила не заниматься ничем, кроме черлидинга.
— Я же говорила тебе о проблемах с учебой. Оценки у меня не ахти какие. Если я хочу учиться дальше, мне просто необходимо устранить задолженности и повысить отметки к осени. Моя сестра, мисс Совершенство, на одни «А» учится.
Мерри взяла с Ким обещание, что та будет помалкивать, но с тайной грустью подумала, что обещание подруги сохранять секрет стоит не особенно дорого.
Трудно ей дался и разговор с Вилли Брентом, который последнее время был таким милым и обходительным. Понимаешь, надо больше времени уделять учебе. Она слишком много лодырничала. А осенью — переход в другую школу. Там они повстречаются с новыми людьми.
Вилли Брент выглядел озадаченным и обиженным.
«Он мне и вправду симпатичен, — подумала Мередит. — Как хорошо, что мы можем предвидеть будущее и видим прошлое».
Она с нетерпением ждала окончания учебного года. Второй семестр казался ей длиннее всех предыдущих. Впереди были экзамены — выпускные и вступительные, но будущее расплывалось в тумане. Мередит не считала себя «крутой» девчонкой и не искала на свою голову неприятностей.
«И за что нам все это?» — подумала однажды Мерри, оторвавшись от чтения романа, который ей дала Кэмпбелл.
Подумать только: Мередит Бринн и чтение художественной литературы! Уму непостижимо! Еще месяц назад такое и представить себе было невозможно. Читать от скуки — не в ее привычках! Уныние, мучившее ранее Мэллори, теперь навалилось и на Мерри. Обе сестры оказались словно бы завернутыми в Кокон. Так безопаснее, но скучно… одиноко…
Мередит не могла с уверенностью сказать, наступит ли вообще время, когда они с сестрой смогут безбоязненно выходить из дома.
В конце апреля должна была состояться первая игра Мэллори.
Эден Кардинал заблаговременно предупредила тренера, что в связи с семейными обстоятельствами не сможет принять участие в предстоящем матче. Ситуация складывалась патовая, и тренеру пришлось поставить Мэллори в нападение. Девочка с головой ушла в отработку «подкруток» с короткого расстояния. Она еще помнила, что когда-то ее называли Стрелком. Каждый вечер, даже когда не было официальных тренировок, Мэллори часами напролет гоняла мяч во дворе дома, отрабатывая удары и пассы.
Накануне матча отец играл с Мэлли, пока окончательно не выдохся и не заявил, что дочь его умотала. Девочка тоже едва держалась на ногах и мерзла, словно подхватила какую-то заразу. Ночью она просыпалась через каждый час и пеняла на то, что красные цифры дисплея на часах сменяются черепашьим шагом. Мэлли прекрасно понимала, что если она не выспится, то ее реакция будет замедленной, а видение поля — ценнейший дар Мэлли — затуманится. Наконец в четыре часа утра Мэллори, измучившись, поднялась с постели, почистила зубы и уселась на крыльце. Так она и просидела, скрестив ноги, до самого рассвета, представляя себе предстоящую игру.
Семь часов. Мэллори сварила кофе для отца.
— Нервничаешь? — спросил Тим.
Она кивнула. На самом деле одними расшалившимися нервами дело не ограничивалось. Вещих снов не было, но девочку терзали нехорошие предчувствия.
— Ты готова, суперзвезда? — спросил отец. — Ты справишься, я уверен. На футбольном поле ты чувствуешь себя как рыба в воде.
— Я знаю, папа. А где Мерри?
— Уже бегает. Она просила передать, что верит в тебя.
— Неужели Мерри встала в семь утра?
— Только без сердечных приступов! — пошутил Тим. — Она приедет на матч, но позже, с мамой. Ты готова?
— Готова, — ответила Мэллори, но ее тело не собиралось следовать приказам, отдаваемым головой.
Адам влез на заднее сиденье отцовского микроавтобуса, крылья которого были в шахматном порядке украшены под трафарет изображениями футбольных мячей.
А в это время Мерри бежала, бежала и бежала. Она чувствовала себя сильной и счастливой. Одиночество совсем не тяготило ее. Позавчера мама пообещала побыть с ней, но рано утром позвонила тетя Карин и попросила Кэмпбелл осмотреть малыша Тимоти, у которого болели уши. Всю ночь бедняжка не сомкнул глаз, временами похныкивая, временами заходясь плачем. «Все к лучшему», — подумала тогда Мередит. Ей пора успокоиться и поверить, что в таком сонном маленьком городке, как Риджлайн, ей ничего не угрожает. Ночные кошмары забыты и остались в прошлом.
Добравшись до подножия горы, Мерри остановилась. Интересно, сможет ли она пробежать дальше, чем вчера, когда они тренировались вместе с сестрой? И она устремилась вверх по тропинке, к хребту Плачущей женщины, туда, где заканчивается Канадская дорога. Ее ноги буквально подгибались, легкие, казалось, сейчас лопнут, но Мерри не испытывала душевного дискомфорта. Она бежала и бежала, зная, что во время игры Мэллори придется безостановочно носиться по полю битых полтора часа. Наконец она достигла конца дороги. Она пробежала около двух миль, главным образом взбираясь в гору. Поддавшись внезапному порыву, Мередит повернулась и зашагала по направлению к семейному «лагерю». Узкая просека, которую она раньше не замечала, ответвляясь от тропинки, скрывалась под скалистым выступом, и
