Засмотревшись на невиданный восход, Андрей на какую-то минуту позабыл о гибели роботов, поломке регенератора и вообще обо всех напастях. Утро было таким свежим, и короткий день обещал быть таким ясным! Андрей, как и Леон, дышал кондиционированным кислородом из баллона. Но, право же, в этот миг ему показалось, что он вдыхает чистый и благоуханный воздух Рыжей планеты.
— Не отдохнуть ли нам? — начал Андрей, отрываясь от работы и оборачиваясь к Леону, и… Ему показалось, что он сходит с ума. Леон был… без головы! Руки его конвульсивно дёргались, будто отгоняя назойливых ос. Ноги неуверенно переступали, и туловище покачивалось. Андрей бросился к товарищу, изо всех сил сжав гибкую рукоятку электрощупа, которым только что орудовал, налаживая капризное поле. Сердце его заколотилось, готовое выскочить из груди.
— Леон! — выдохнул Андрей, делая гигантский прыжок. Но какая-то упругая стена окружала Леона, и все попытки пробиться сквозь неё ни к чему не привели. С ужасом Андрей наблюдал, как Леон тает, как будто растворяясь в пространстве. Сначала исчезли плечи, затем грудь, руки… Андрей снова отчаянно рванулся к Леону, но невидимая стена оттолкнула его настолько сильно, что он упал, растянувшись на красном песке. И в этот момент исчезли ноги — последнее, что оставалось от Леона…
Что было делать?
Маник тупо продолжал своё дело, методически измеряя градиент магнитного поля. В глаза Андрею бросился кусок спирали. Он поднял его с песка — это был обрывок антенны, укреплённой на шлеме Леона.
День был уже в зените, когда Андрей, обессилевший от бесплодных поисков, свалился на песок. Мысли о собственной безопасности как-то отошли на задний план. Поэтому когда перед ним из бурого тумана возникла огромная фигура апокалиптического единорога, Андрей в первое мгновение даже обрадовался: вот он, пришёл-таки — конец всем мучениям!
Победив малодушие, он вскочил на ноги, приготовившись дорого продать свою жизнь. Единорог свирепо рыкнул, перебирая передними копытами. Как Андрей жалел об электрощупе, оставленном возле генератора!
Позади него возвышался толстый коричневый ствол дерева неведомой породы. Андрей успел прислониться к нему спиной, внимательно следя за врагом. Когда косматое чудовище ринулось в бой, он ловко отскочил в сторону, и грозный рог с силой вонзился в дерево, которое издало при этом негромкий стон. Или, может быть, ему показалось? Ведь нервы были натянуты, как струны…
Мотая головой, зверь выдернул рог. Теперь он медленно приближался. Андрей вдруг с ужасом почувствовал, что его ноги запутались в лианах. Гибель казалась неотвратимой. Единорог подался назад, готовясь к решительному прыжку. Человек закрыл глаза… А когда раскрыл их, единорог катался по бурой траве, задрав кверху все четыре копыта. Рядом стоял маник и деловито протягивал гибкий щуп, каждое прикосновение которого вызывало у единорога бешеные конвульсии. Наконец чудовище застыло в неподвижности.
Маник же, как ни в чём не бывало, отошёл, покачиваясь, в сторонку и принялся исправлять искривлённое во время стычки щупальце.
Тени снова начали удлиняться. Андрею пришло в голову возвратиться на «Зеро» и включить локатор эфирного розыска, который мог улавливать и расшифровывать самые слабые и неясные радиосигналы.
Видимость ухудшалась. Андрея начала мучить жажда. Мышцы ныли после непривычного напряжения, и тяжёлый скафандр давил плечи. Вдруг впереди посреди живописных зарослей кустарника, обвитого лианами, блеснуло озерце. Вода! Вблизи водная поверхность была красноватой, и нельзя было понять, сама ли жидкость такова, или это всего лишь отблеск последних лучей заходящего светила.
Пить хотелось до того, что губы пересохли и потрескались. Хорошо бы припасть к живительной влаге. Но в последний момент он заметил в глубине неясные контуры хищного тела, свитого полукольцом, и злобно блеснувший глаз.
Как Андрей ни вглядывался, ему не удавалось различить впереди плавные линии «Зеро». Но это не очень волновало его: видимость была отвратительной — сумерки нарастали со стремительностью лавины. К тому же рядом с ним уверенно вышагивал маник, а в его запоминающем устройстве намертво зафиксированы координаты «Зеро». Однако время шло, и в душе человека нарастало смутное беспокойство. Наконец маник, качнувшись, остановился.
— Мы прибыли, — просигналил он разноцветными огоньками.
Андрей недоуменно оглянулся. Луч фонарика вырывал из тьмы то причудливо изогнутое растение, то куст, похожий на моментальный фотоснимок взрыва, то змеевидную лиану. Но где же «Зеро»? «Зеро» не было…
— Ты ошибся, наверно, — сказал Андрей, глядя на манипулятор. У него теплилась ещё надежда, что произошло простое недоразумение, которое сейчас должно выясниться: окажется, что маник взял слишком влево или вправо и поэтому они вышли не туда, куда следует. Но в ответ на взволнованные слова по овальному лобовому экрану маника поплыла голубая вязь цифр, которые должны были доказать ему, недоверчивому человеку, что они вышли в точности к заданному месту. Именно в этой точке должен был находиться «Зеро». Но хоть бы какие-нибудь следы! Не мог же многотысячетонный корабль исчезнуть, подобно пушинке. Должны ведь остаться хотя бы вмятины от стабилизаторов. Андрей придирчиво осматривал каждую пядь чужой почвы, но никаких следов не было…
Увидев стремительно опускающееся облачко, Леон инстинктивно сделал шаг в сторону, но уклониться от встречи не успел. Он почувствовал лёгкое головокружение. Чёткие контуры регенератора античастиц стали вдруг зыбкими и расплывчатыми. Затем в глазах Леона мелькнул ослепительный свет. Ему почему-то припомнилась фраза из медицинского учебника о том, что человек видит яркий свет в момент, когда ему при операции перерезают зрительный нерв. Вообще мысли Леона в эти считанные доли секунды работали необычайно чётко. Но тело его стало словно чужим, оно явно отказывалось повиноваться. Постепенно онемение наползало вниз, распространяясь на туловище. Собственно говоря, это было даже не облачко, а какой-то прозрачный сгусток, напоминающий огромную стеклянную глыбу. В течение краткой секунды Леон успел заметить, что глыба дрожала и переливалась. И там, в глубине её, казавшейся бездонной, пульсировали и бились какие-то тонкие жилки, также бесцветные…
Последнее, что Леон ощутил, — это абсолютную невесомость.
…Говорят, что сознание неотделимо от ощущения. Человек не может сознавать себя, если в мозг не поступают сигналы от его органов чувств. Но Леон мог бы поклясться, что совершенно не чувствует собственного тела. «Похоже, что от меня остался только мозг», — подумал Леон. Давнее-давнее воспоминание мелькнуло у него. Когда-то на Луне Земной, в школе космонавтов, он проходил испытание в Башне Безмолвия. Его принял в свои воды эластичный бассейн, жидкость которого полностью уравновешивала вес тела. Дыхание становилось всё реже. Жидкость становилась всё более вязкой, так что через несколько минут Леон лишь с огромным усилием мог чуть-чуть двинуть рукой. Тело немело и становилось бесчувственным. Одновременно тускнел свет, неведомо откуда падавший, пока весь бассейн не погрузился в чёрный мрак. В этих условиях Леон должен был, сохраняя ясность разума, решать сложные логические задачи.
Но такой задачи, какая возникла перед ним сейчас, ему решать ещё не приходилось! Где он? Что с ним? Где Андрей? Далеко ли «Зеро»? Эти и тысячи подобных вопросов сверлили мозг Леона. Но ответа не находилось.
«Пленник разумных существ? — думал Леон. — Допустим. Но зачем в таком случае им понадобилось похищать меня? Возможно, чтобы обезвредить, — ответил он себе мысленно. — Откуда они могли знать истинные намерения неведомого пришельца? И почему они похитили меня одного?» В этом месте нить рассуждений Леона оборвалась. В мозгу его стали возникать беспорядочные, хаотические видения.
Убедившись в том, что «Зеро» бесследно исчез, Андрей без сил опустился на густой мох. Свинцовая усталость против воли смежила веки. Но он знал, что заснуть нельзя, и изо всех сил боролся со сном. Маник подошёл к нему и стал рядом, как бы готовый защищать человека от любых неожиданностей. Но Андрей знал, что возможности электронного мозга ограниченны: сумеет ли он правильно сориентироваться в любом положении? Ведь один неправильный шаг, одно неверное или слишком медлительное действие — и всё
