прежнего безудержного одесского острословия: в израильском Ашдоде услышится: “Как ему хорошо - так ему и надо”; на Брайтон-Бич торговка книгами (из морщин неистовый глаз, безудержный грим бровей и губ, шляпка с цветочком, охваченная пузырём плёнки от осенней сырости) говорит покупателю: “Шо вы так перебираете товар? Книга не рыба, не портится...”; в особо евреелюбивой Германии вздохнёт старик с Канатной, бывшей Свердлова улицы: “Здесь таки да кушают вкусно, но культура?! Три тысячи километров от Одессы, откуда в этой глуши культура?!”
Рассеялась по миру Одессщина. Но и метрополия черноморская ещё теплит душу живу. Город против ожидания чист, запахами разит не наповал, оштукатуренные фасады дышат художеством лучших лет Европы, улицы - зелёные туннели, когда-то одна Пушкинская этим восхищала, а сегодня новые улицы, вдвое шире, зеленеют пышнее её. Сверкают витрины универмага и супермаркета, шевелится торговлишка в малых магазинчиках, нередко продавцы стараются быть приветливы. Прохожие не менее прежнего говорливы и веселы, женщины легки и улыбчивы.
А главное - дух. Потускнел, но не угас, оказывается. Можно и не ходить по знакомым, не проникать в подъезды, запертые для защиты от грабежей и грязи, можно не глазеть на окружающих, в кафе уличном по-парижски сидя, можно и не вступать в беседы со словоохотливыми горожанами - Одесса объявит себя уже выплеснутыми на ежедневную потребу текстами объявлений и вывесок. Казино “Габриэла”, “Ройял Флеш”, “Клондайк”, клуб “Мираж”, ювелирное заведение “Золотая Одесса”, магазины и кафе “Жан-Франко”, “Кесарь” (мужская одежда), “Герр Канцлер” это канцелярские товары, “Наполеон”, “Эльдорадо”... “
...Знаю, помню и в других местах рекламные роскошества. В Новосибирске плакат с огромной сосиской и прильнувшим к ней котёнком подписан: “Счастья слишком много не бывает”. Московская эстрадная банда “Крематорий” замечательно веселит зрителя, особенно еврейского. В Израиле продают пылесос “Вампир”. В Киеве магазин диетических продуктов называется “Диабет”, а детей пользуют в медицинском центре “Медея” по имени мифологической детоубийцы.
Но Одесса - “это что-то особенного”. “Интимтовары ХХI века” - пишется на одесской вывеске. “Красиво снаружи, вкусно внутри” - игриво зовёт ресторан, с некоторым сексуальным намёком. Подают в ресторане шампанское “Одесситка”; на этикетке, подбоченясь, красотка - не устоять, и объяснено стихом наповал: “
А на улицах: “Выбери себе подарок от Риволи”, “Камни-обериги” (наверно, обереги - будьте нам здоровы!), “Аромомасла”... Фирма “Тепло-комфорт” строит “русские бани, римские парные, финские сауны” - гуляй, Вася! Туристское агентство “Марко Поло Турс” - не киевский вяло звучащий “Магеллан” и уж, конечно, не Афанасий, понимаешь, Никитин!
На рынке, на Привозе, прославленном описаниями и преданиями, теперь пошло стандартизованном торговыми залами и лавками, тем не менее живёт и прежняя торговля с земли, из мешка, с безменом, а на прилавке рядом с рычажными весами завлекает табличка “Точный вес” и лучезарная торговка уверяет: “Масло, ну клянусь! самое вкусное...”. Рядом продавщица сметаны из бидона для пробы капает на руку покупательницы, виртуозно зачерпнув откуда-то с потайной плошки свежестью благоухающий продукт; в бидоне же позавчерашний, а то и давнее. “Не обманешь - не продашь”. “Водку, - предупреждают меня, - бери только в фирменных магазинах, меньше шансов, что подделка”.
Подделок пруд пруди. Электроника, зажигалки, духи с французскими этикетками. В мировом царстве фальши Одесса давно не столица, но традиции цветут. На Дерибасовской выставлены на тротуар меню: “Свиная отбивная “Алый парус”... гренки прованские... американский кофе...” - сварен, что ли, по- американски? или контрабанда, которая с Малой Арнаутской улицы?
Дерибасовская улица, песенная, фольклорная, легенда и символ. Широченный проспект детства моего, он ужат сегодня киосками и кафешками в прогулочно-базарную улочку, скучную без транспорта, провинциальную, безликую, если не заметить роскошных фасадов. Дерибасовская не утомляет многолюдием. Приезжих теперь мало, а местным что за интерес толкотня? Гуляют по поговорке: “постепенно”...
“Белой акации гроздья душистые” - полощется вальс между стекляшками витрин. Аккордеонист на стульчике посреди тротуара, лысоват и волосат, борода митрополичья по ветру, в голубых глазах еврейский огнь вдохновения, пальцы выколдовывают из инструмента волну послевоенных мелодий: “...старинный вальс “Осенний сон” играет гармонист...”, “В городском саду играет духовой оркестр...”
Как же ему играть, оркестру, в одесском Городском саду? Здесь, где прежде гремели концерты, где толклись гуляющие, где ещё в царские годы собирались знакомцы для приятного словоговорения и клубилась многолюдная компания гомосексуалистов - сегодня здесь базар. Лотки с поделками, между безделушек-побрякушек обнаруживается изящное рукоделие, вышивка, картинки, фигурки, аппликации, на их чёрном бархате распускаются цветы, искусно собранные из ракушек заокеанских, отсвечивающих нездешне - нежно, сказочно... Над одним из лотков плакатик: “Ручками не хватать. С любовью. Администрация”. Администрация - одинокий продавец, тоскующий: ручками хватать некому, покупателей в саду меньше, чем торговцев.
Пусто и возле памятного камня, где сообщено, что сад в 1806 году подарен городу братом основателя Одессы Иосифа Дерибаса Феликсом и “реконструирован в 2002 году на средства граждан Одессы под патронатом одесского городского головы имярек”. “Я памятник себе воздвиг...” Щедринский город Глупов, градоначальники. Против нынешних прежним слабо. Князь Воронцов, к примеру, сколько Одессой ни правил, сколько ни строил, до “патроната” и самоувековечивания на камне не додумался. Может быть, посчитал, что достаточно дворца.
Дворец Воронцова на Приморском бульваре в моём детстве был Дворцом Пионеров, я скользил по его паркетным полам, когда бегал в фотокружок, млел, высматривая в кювете чудо проявления фотоснимка, и раздувался от гордости, что наш наставник, тоскливый еврей, оплешивевший в оккупацию, отправил две мои работы на городской конкурс.
Сегодня губернаторский дворец, облупленный, в грязных подтёках по осыпающейся штукатурке - старчески жалкое эхо былого парада. Где ослепительные балы, интриги, страсти дуэльные?.. Александр Сергеич с молниями эпиграмм, дивная Елизавета Ксаверьевна, Михаил Семёнович - военный герой, государственный муж, супруг, по сплетням, посрамлённый... Рухнуло всё, в историю ухнуло, как не было.
Отец М. С. Воронцова служил русским послом в Англии; там и пестовали маленького графа. С 21- летнего возраста он воевал на Кавказе, и с Турцией, и с Наполеоном; тяжело раненный при Бородине, едва поправясь, вернулся в строй, выстоял с подчинённым войском сражение против самого Наполеона, участвовал в битве под Лейпцигом и захвате Парижа; в 1814-18 гг. командовал оккупационным корпусом во Франции. Имя Воронцова звенело не одной только воинской славой: он первый в российской армии отменил телесные наказания; он, удалясь после Бородина лечиться в своё поместье, забрал туда ещё 350 раненых, которых выхаживали за его счёт; он в Париже при задержке казённого жалования войскам платил им из собственных средств.
И в Одессе Воронцов выказал себя замечательно: благоустраивал порт и город, строил дома и мостил улицы, поощрял торговлю вплоть до личного участия в сделках, заботился о просвещении горожан.
(Глупость и неправда памяти: заслуг Воронцова всего-то хватило на портрет: “
Остался Воронцов в народном сознании пушкинским полу-ничтожеством, не помогли и последующие подвиги на Кавказе, когда он, не оставляя одесских обязанностей, взял на себя ещё и обузу управления в краю изнурительной завоевательной войны. Под командованием Воронцова русская армия переломила сопротивление неукротимого вождя горцев Шамиля. После кавказской кампании Воронцова увенчали высшие титулы России: Одессой повелевал уже не граф, но светлейший князь Михаил Семёнович Воронцов, генерал-фельдмаршал... А в школе: “Полу-милорд... полу-подлец...” Теперь в украинских школах отменяют
