будем в опасности.
Я снова живу в непрерывной тоске. Алкоголь меня успокаивает. После стакана виски мне легче идти по Елисейским полям. Однажды какая-то цыганка сказала мне: «Радости не бывает без страданий. Ты познаешь счастье, но тебе придется пересечь море». Она попросила у меня сто франков, и я ей поверила. Поверила потому, что между свиданиями с моим сутенером, теряющим рассудок от страха, и обычными клиентами у меня произошла редкая встреча. Это был просто клиент, но влюбленный клиент, которого мы всегда ждем. Он хотел вытащить меня из этого мира. Американец, по имени Анри, он родился в штате Джорджия. Ему было пятьдесят лет, у него были седеющие виски и голубые глаза. В то время он развопился с женой.
Я подобрала его на Елисейских полях. Он звал меня Мари-Лор, потому что на Елисейских полях я Мари-Лор и никогда — Мод. Итак, Мари-Лор влюбилась. Он писал мне из своей Джорджии: наша встреча была самым важным этапом в моей жизни. Первый раз в жизни я получала письма, и первый раз в жизни меня любили как женщину. Что было делать с этой любовью? Анри писал: «Приезжай ко мне, посмотри мой дом, оставь Париж».
В каждое письмо он вкладывал сто долларов для того, чтобы я не шла вечером на Елисейские поля. Он предлагал мне будущее. Он не относился ко мне просто как к половому органу на двух ногах. У меня сбылась мечта многих девушек. Однако в консульстве Соединенных Штатов бесполезно настаивать. Жан Паскаль Анри Марен никогда не получит разрешения, потому что страна свободы не принимает особей третьего пола.
Бесполезны уверения Анри из Джорджии, что его страна меня полюбит…
Он писал: «Мой океан любви». Никто никогда мне так не говорил. Я не знаю, люблю ли я его, но мне нравится, как он пишет о любви.
Он не понимает, почему я не соглашаюсь. Мне приходится находить ничтожные причины, чтобы объяснить свой отказ, но я не могу сказать правды: я поклялась, что больше никогда в жизни не произнесу: «Я не настоящая женщина». У меня нет паспорта на женское имя, нет удостоверения личности. Я не могу пересечь океан и попытать счастья в другой стране. Если цыганка и была права, то это касалось, скорее, Англии.
Мой «хозяин», Дипломат, разработал для меня целый план. Я упустила единственную возможность, единственную любовь, которую мне довелось узнать, но я ничего не могла сделать.
Анри умер там, в далекой Джорджии, от сердечного приступа. Его дочь нашла мой адрес, и в день, когда мне исполнилось тридцать лет, я получила письмо, написанное по-французски:
«Дорогая Мари-Лор!
Мой друг, папа умер. Это из-за сердца. Я нашла Ваши письма у него на столе. Я плакала, когда их читала. Мой папа был лучше всех на свете. Он был несчастлив из-за мамы. И ему нужна была любовь. Я могу понять, что он делал в Европе. Я рада, что у него был роман незадолго до смерти. Вы можете мне писать.
Нэнси»
Я не ответила Нэнси.
ГЛАВА XI
Я выхожу замуж. Это поразительно. Вот я в аэропорту Руасси у выхода № 6. У меня в руках дорожная сумка, на мне летнее платье, я взяла с собой учебники английского языка. 17 июля 1975 года в Лондоне я выхожу замуж за человека, которого не знаю. Романтическая история? Нет, работа.
Дипломат достал мне настоящие документы. У меня теперь есть удостоверение личности с фотографией, паспорт, мне сняли номер в гостинице.
Уже некоторое время я изучаю английский, особенно по ночам, когда попадаю в полицейский участок. С каждой облавой немножко продвигаюсь вперед в английском.
Океан любви плещется еще в моей голове, но я пересекаю Ла-Манш. Впервые ко мне обращаются без всяких задних мыслей, как к нормальной женщине.
Во всех номерах гостиницы лежит Библия. Завтра я выхожу замуж в белом костюме — вот он висит передо мной на стуле, а я рассматриваю обручальное кольцо, которое, для большего правдоподобия, купила себе сама. Я купила его у проституток, и оно обошлось мне в два-три раза дешевле, чем в магазине. Оно серебряное с голубым камушком, и перекупщик утверждал, что я могу носить его без опасений. Обручальное кольцо у меня в кармане. Мари-Лор, или Мод, называется теперь другим именем. Одна девушка, за деньги, конечно, уступила мне свое имя. Я родилась где-то около Тулона, по паспорту мне двадцать пять лет. Когда я смотрю на себя в зеркало, я вижу синие круги под глазами. Я очень быстро постарела. На парижских панелях, без любви, накачиваясь алкоголем, чтобы не было так холодно и страшно. Усталость отпечаталась на моем лице. Джоконде следовало бы сделать небольшую подтяжку лица, чтобы стереть с него следы разрушительного действия ее образа жизни.
Странные чувства вызывает у меня предстоящая «свадьба». Как он выглядит, мой «жених»?
Я знакомлюсь с Вильямом Беркли в кафе напротив мэрии. Он очень молод, моложе меня, эдакий симпатяга и любитель пива. Я бормочу какие-то фразы признательности, заученные из учебника английского по методу «Ассимиль», стараюсь даже придать себе влюбленный вид. Мне кажется, что я неплохо вошла в роль. Он же совсем не старается. Он, конечно, и не подумал об обручальном кольце, и я протягиваю ему то, что привезла с собой. Я надеваю белые перчатки. Он же одет так, будто собрался на партию в крикет.
Служащий, ведающий регистрацией актов гражданского состояния, произносит положенную речь. Я ничего не понимаю, но мысленно импровизирую в такт мелодике английских слов и патетических пауз. Я буду верной и послушной женой, мы будем вместе в счастье и в горе. Я согласна стать законной супругой этого мужчины.
Хотя все это и не по-настоящему, но, когда мой фиктивный муж надевает мне на палец кольцо, я чувствую, как глаза мои наполняются слезами. Еще одна иллюзия. Просто Мод и Мари-Лор, собранные вместе, хотят забыть, что они обыкновенные шлюхи и что вся эта церемония бракосочетания служит одному — получить больше выгоды от своей «работы». Надо еще раз себе сказать, что жизнь — дурацкая штука и что я слишком сентиментальна и слишком привыкла к несчастьям, чтобы надеяться на что-то лучшее, чем эта пародия на свадьбу. Поцелуи, поздравления, мне желают завести кучу красивых детишек. Опять эти предательские слезы на накрашенных глазах. У меня уже были и еще будут сотни мужчин, но мое чрево навсегда останется холодным, пустым и бесплодным. Ничего не останется после меня. На ступенях мэрии мой супруг поспешно и неловко пожимает мне руку. Он уже получил причитающуюся ему сумму и спешит уйти. Через некоторое время, в соответствии с английскими законами, он попросит развод и получит его. Ему надо только подождать.
— До свидания, Вильям.
— До свидания, мадам.
Каждый садится в отдельное такси, и я никогда больше не увижу своего первого и последнего мужа. Потом придет день, когда я получу все нужные мне английские бумаги, и я так и не узнаю, ни когда он развелся, ни что с ним потом стало. Как будто его никогда и не было.
Дело у Дипломата поставлено четко. Вот я уже снова в самолете. Утешаюсь осетриной и виски. А в десять часов вечера в день моей свадьбы я уже, как всегда, на своем рабочем месте на Елисейских полях.
— А ты знаешь, что проводишь сегодня первую ночь с новобрачной?
Мой клиент мне не верит. Это какой-то швейцарец, у него нет чувства юмора, и он не торопится. С последнего этажа гостиницы «Конкорд Лафайет» я смотрю на огни Парижа. Опять слезы на глазах. Но за
