вчера Себастьяно был для нее незнакомцем, пусть подобное решение перевернуло бы всю ее жизнь, она готова была на все, лишь бы не расставаться с ним. Еще вчера подобные мысли привели бы ее в ужас, но сегодня она ни в чем не чувствовала себя виноватой.
Если ее муж мог считать себя свободным, чтобы пускаться в любые интрижки и авантюры, то почему же она должна отказываться от настоящей любви?
— Если ты меня любишь, — сказала Эстер, — есть другой способ разрешить эту ситуацию.
— Какой? — грустно спросил Себастьяно.
— Продолжать любить друг друга, — закончила она.
Он покачал головой и открыл дверцу машины.
— Я должен ехать, Эстер. — Голос Себастьяно прерывался от волнения.
— Значит, я была просто одним из твоих многочисленных приключений, — в отчаянии сказала она, — и теперь ты хочешь все продолжить в другом месте.
— Ты — единственная женщина в моей жизни, — тихо ответил он с выражением неизмеримой печали.
Эстер показалось, что она ослышалась, что она сходит с ума.
— Но в таком случае почему? — взмолилась она.
Себастьяно захлопнул дверцу, с силой схватил Эстер за плечи и начал целовать ее губы, волосы, глаза.
— Что с тобой? — сказала Эстер, отстраняясь от него. — Ты словно хочешь убежать от себя самого, словно боишься какого-то проклятия. Почему ты не хочешь сказать мне правду?
— Я священник, Эстер. Я слуга божий, — вымолвил он наконец безжизненным голосом.
Эстер отшатнулась, не в силах произнести ни слова. Себастьяно взял ее руки в свои, стал говорить о церкви, о своем призвании и невозможности связать свою жизнь с ее, но она уже ничего не слышала. Оглушенная признанием Себастьяно, она высвободилась из его рук и словно автомат зашагала по аллее, удаляясь от виллы.
А с террасы своего дома, невидимые отсюда, с жадным любопытством наблюдали за всеми подробностями этого странного свидания супруги Франци.
Себастьяно уехал, и Эстер больше ничего не слышала о нем. Она была уже на четвертом месяце беременности, но даже не думала, что когда-нибудь они снова увидятся. Судьба свела их на презентации нового филиала издательства «Монтальдо», расположившегося в особняке на виа Меравильи. Эдисон привез из Соединенных Штатов новую ротационную машину, и производственные мощности типографии резко возросли. В числе прочих гостей был приглашен и архиепископ, который явился в сопровождении нескольких высокопоставленных прелатов. Несмотря на церковное одеяние, Эстер сразу узнала среди них Себастьяно, своего нежного и страстного любовника, отца ее будущего ребенка. И взгляды, которыми они обменялись, сказали им о том, что они по-прежнему испытывают любовь друг к другу.
Эстер встала с кровати, вышла из спальни и прошла по длинному коридору до комнаты няни. Бесшумно открыв дверь, она подошла к колыбели дочери, нежно взяла спящего ребенка на руки и вышла.
Вернувшись в свою спальню, она положила девочку на кровать, сама легла рядом и долго шептала малышке ласковые слова, словно стремилась передать часть своей любви к дочери кому-то еще.
1940 год
СЕМЬЯ
Глава 1
Маленький пруд в глубине парка, защищенный обрывистой стеной искусственных скал, казался зеркалом в зеленой раме. Среди белых и желтых кувшинок по воде скользили лебеди: три белых и один черный. Этот идиллический уголок Эдисон Монтальдо устроил в память о том красивом пруде, который он видел в детстве. Однажды, бродя в окрестностях Модены, Эдисон остановился у ворот одного богатого поместья, завороженный красивыми птицами, которые горделиво прогуливались в парке.
Старый садовник, пропалывавший клумбу с розами, заметил удивление мальчика и восторг, с которым тот разглядывал птиц.
— Ты никогда не видел раньше павлинов? — спросил он, подходя к калитке.
— Только на картинках в школьном учебнике. Эдисону было восемь лет, и школа для него была источником всех знаний о мире.
— Нравятся они тебе? — улыбнулся старик.
— Очень нравятся, — воскликнул мальчик. — Они еще красивее, чем на картинках.
— Красивые, но глупые, — сказал садовник. — Как и лебеди. Вон там, за деревьями, — он махнул рукой в сторону парка, — есть небольшой пруд с лебедями. Ты их видел когда-нибудь?
Мальчик отрицательно покачал головой.
— И лебедей не видел? Ну, пойдем.
Старик толкнул калитку, и она со скрипом отворилась.
— Входи. Я покажу их тебе. Не бойся, хозяев нет дома, — успокоил он мальчика, подбадривая его улыбкой.
Много лет назад у этого человека от дифтерита умер маленький сын, и с тех пор он тосковал о нем и искал его черты в лицах всех детей такого же возраста, которых встречал.
Чудесный парк так поразил маленького Эдисона, что многие годы он мечтал о павлинах и лебедях; особенно о лебедях, плавающих в неподвижной воде пруда, усеянного белыми и желтыми кувшинками. Прошло больше тридцати лет, и вот теперь трое его детей сидели на берегу озера и наблюдали за неторопливыми движениями великолепных птиц. Их младшая сестренка, завернутая в белоснежное кружевное покрывало, спала на руках у матери.
— Мама, а для чего нужны лебеди? — спросил Джанни.
— Не знаю, — ответила Эстер.
Она не слишком любила этих больших молчаливых птиц, которые издавали слабые жалобные крики лишь перед смертью.
— Зачем они нужны? — продолжал приставать к ней малыш. — У павлинов красивый хвост, куры несут яйца, а что делают лебеди?
— Лебеди означают богатство, — вмешался Эмилиано. — Они бывают лишь у богатых людей. Папа родился бедным, — объяснил он, — а мама богатой. Без маминых денег папа никогда не стал бы крупным издателем и не смог бы купить лебедей.
— Значит, без маминых денег у нас не было бы этих птиц с длинной шеей? — вмешалась Валли, заинтересовавшись разговором о деньгах.
— Валли! Эмилиано! — возмущенно прикрикнула Эстер. — Кто вам внушил такие мысли?
По сути дела, дети говорили правду, но, высказанная с наивной детской прямотой, она задевала главу семьи.
— Тетя Полиссена, — ответила Валли, подходя к матери. — Она говорит, что все Монтальдо — гадкие утята, а ты — лебедь по благородству и красоте.
— Ваша тетя говорит много глупостей, — отрезала Эстер. — Не следует повторять ее нелепую болтовню.
— Мама, если бы ты превратилась в лебедя, то какого цвета ты бы была? — спросил Джанни, чтобы привлечь к себе внимание.
— Сначала надо стать лебедем, — рассеянно ответила мать.
— Нет, правда, мама, — капризно протянул Джанни.
— Не кричи, — укорила его мать, — разбудишь сестренку.
