– Я им дал, – ответил Воронов. – Еще неделю назад.
– Однако вы разворотливый, – усмехнулся Мясников. – А что они в жалобе пишут? – спрашивал он.
– То же самое, что в расчетах. Пишут еще, что поселок попадет в зону силикоза, и воздух там будет загрязнен, вреден для здоровья, – отвечал Пилипенко, стоя как на строевой линейке.
– Н-да. – Мясников встал из-за стола. – Вот что, сегодня же свяжитесь с проектными отделами и немедленно создайте комиссию. Пусть хорошенько займутся этим делом. А выводы доложите мне.
– Слушаюсь, – сказал Пилипенко.
Мясников провожал посетителей до двери. Прощаясь с Вороновым, он задержал его руку.
– Ну как, строптивый? Доволен?
– Разумеется, – ответил Воронов.
– Вот так… Разберем, уладим.
В приемной Зеленин тронул Воронова и Дубинина:
– Смотрите, Синельников!
Главный инженер сидел возле стола и что-то на ухо нашептывал сухопарой секретарше. Она вытягивала к нему шею из широкого воротника, точно из хомута, и как-то заливисто, по-лошадиному, взвизгивала и смеялась. Заметив своих сослуживцев, Синельников даже бровью не повел – продолжал свое нашептывать. И они прошли мимо него, не окликнув, не поздоровавшись…
– Ну, а теперь и по маленькой пропустить не грешно, – сказал Воронов, беря под руку Дубинина и Зеленина. – Пошли в гостиницу!
– Не с чего веселиться, – возразил Дубинин. – Мне, по крайней мере.
– Чего это вы нос повесили, Михаил Титыч?
– Видал, как Мясников посмотрел на меня, когда узнал, что я не инженер, – сказал Дубинин. – То-то и оно. А мне совестно: сидишь как чучело. Ведь это мое дело разбирать – кто прав, кто виноват. И где поселок строить, где не строить… Но у меня багаж не тот. А на одном старании далеко не уедешь. Того и гляди, шею сломаешь и себе, и другим. Вот так-то. Ступайте пейте. А я в крайком схожу, в промышленный отдел. Попрошусь, чтобы освободили… С меня хватит!
– Но ведь мы вас избирали, – сказал Зеленин.
– Ничего, переизберете. – Дубинин насупился и тяжело, грузно пошел на выход.
– Черт возьми! – развел руками Воронов. – Товарищи называются. Неужто и ты мне не составишь компанию? Ведь это законное торжество… как фронтовые сто граммов. Мы их взяли с бою…
– Погоди веселиться. Смотри не прослезись, – сказал Зеленин. – Не нравится мне этот Пилипенко.
17
Комиссия была создана на другой же день под председательством Пилипенко и немедленно выехала на рудники. Делом этим заинтересовалась краевая газета, и к работе комиссии подключился ее собственный корреспондент Терехин.
Лукашин потребовал от Воронова письменного объяснения о причине простоя на рудниках. Воронов подал ему рапорт. В нем написал он и про горнорудничный поселок, и про массивы-гиганты, доказывал, что наблюдаются непроизводительные резервы и что отставание жилищных объектов ничем не оправдано. Синельников окрестил это заявление поклепом на весь коллектив и требовал строго наказать Воронова. Поговаривали, что сам Пилипенко остался очень недоволен резкостью Воронова. Корреспондент Терехин вернулся с рудников, прочел вороновский рапорт и явился к Лукашину.
– Здравствуйте, Семен Иванович! – шумно приветствовал он Лукашина от самого порога и, размашисто пройдя через кабинет, журавлем перегнулся над столом, с улыбкой выкинул руку.
Лукашин слегка приподнялся.
– Привет, привет советской печати! Садитесь. Чем могу служить?
– Да вот очерк собираюсь написать о вас, – сказал Терехин, усаживаясь в кресло. – Вы на счету, так сказать, примерного руководителя.
– Ну, что вы, деятель! Какой я примерный руководитель? Так, стараемся по малости.
– Как у вас с планом в этом месяце?
– В целом неплохо. Но участок Воронова не выполняет.
– Воронова? – удивленно спросил Терехин. – Вот оно что! А я только что читал его заявление о неполадках на стройке. Что вы об этом думаете?
– А что же тут думать? Я начальник… Вы послушайте, что об этом говорит коллектив.
В кабинет неслышно вошел предупрежденный секретаршей Синельников.
– Петр Ермолаевич! – сказал Лукашин Синельникову. – Вот корреспондент интересуется заявлением Воронова.
– Заявлением Воронова? – переспросил Синельников.
– Да. Это интересно и, по-моему, важно! – воскликнул Терехин, поздоровавшись. – Вы можете сказать что-либо поподробнее об этом?
Синельников отошел на два шага в сторону, заложил руки за спину и озабоченно потупился.
– Видите ли, я в этом деле, так сказать, лицо заинтересованное, – начал он, смущенно улыбаясь. – Мне
