нет, царапают ее, милую, нонче Иван, завтра Петр, послезавтра Сидор… А не уродится – и спросить не с кого.
– В поденщиков превратились колхозники, – отозвался Еськов, – и смотрят на землю, как на чужую.
– Так ить оно и на фермах то же самое, – встревает в разговор Лубников. – Никто ни за что не отвечает. Вон с весны на отгонах перебодались коровы, ноги переломали. И пастухам хоть бы что… А удерживают с Марфы Волгиной, с заведующей.
– Ну отчего же такое равнодушие? – спрашивал Песцов.
– Выгоды нет, вот и равнодушие.
– Как же сделать, чтобы была эта выгода?
– Платить надо, – сказал Егор Иванович, – и колхозникам дать послабление…
– Какое послабление?
– Ну вроде самостоятельности. И поле, и отара, и пасека пусть на учете за каждым колхозником будут… А то всем командуют… скопом.
– А что делать бригадирам, заведующим фермами? – спрашивал Песцов.
– Дело найдется, – сказал Никита Филатович. – Беда в том, что их много развелось. Да что там говорить! Семен, сколько было у нас лошадей спервоначала в колхозе? – спросил Никита Филатович Лубникова.
– Да с молодняком без малого тысяча.
– А теперь сто пятьдесят голов. Так?! Но тогда были два конюха да табунщик, вон Семен… И все. А теперь? Он вот заведующий, у него – кладовщик, учетчик, два охранника, три конюха. А лошадей в пять раз меньше.
– Да ить оно и на овцеферме то же самое, – Лубников не оставался в долгу. – Тогда на каждую отару был чабан. Семья помогала ему – и все. И овец боле вдвое было. А теперь мало ли там кормится энтих тунеядцев-надзирателей? А возле коров? А на свиноферме…
– Этих учетчиков да охранников – эскадрон.
– Кавалерия!
– Вот и надо всех этих посредников между колхозниками и землей убрать, – сказала Надя. – Это все – воробьи на дармовом зерне.
И сразу все повернулись в ее сторону, отчего она смутилась, но закончила решительно:
– И ввести зарплату от урожая, от поголовья…
– Правильно, ясно море! – воскликнул Лубников. – Я опять табун возьму.
– Не каждый заведующий на табун пойдет, – сказал молчавший до этого Лесин.
– И не каждому доверить можно, – заметил Егор Иванович.
– Да, да… Правильно! – кивал головой Песцов.
Расходились поздно. Егор Иванович стоял на крыльце, пожимал всем руки.
– Спасибо за чай-сахары!
– На здоровьичко!
– Заходите почаще.
– Спасибо!
На крыльцо вышли Надя с Матвеем; увидев их, Егор Иванович вдруг засуетился:
– Надюша, ты бы осталась у меня. Уже поздно.
– А меня Матвей Ильич проводит, – весело сказала Надя.
– Да, да, вы не беспокойтесь, – подтвердил Песцов.
– Ну, как знаете, как знаете, – Егор Иванович смущенно кашлянул и вдруг заметил высунувшегося из двери Федорка. – Пошел вон, шкеть! – наградил он звонким подзатыльником мальчика, сорвав на нем всю свою досаду.
На улице было свежо, и Надю охватил озноб. Песцов взял ее под руку.
– Ну и дипломаты!.. – восторгался он. – Издалека начали. И не то чтоб грубо, а похвалили Волгина. Но так, что лучше в прорубь нагишом опуститься, чем такую похвалу слушать. Вот, мол, парень, мотай на ус…
– А ты?
– А я вот что… Землю закреплять будем, гурты, табуны, отары! Все по звеньям. На зарплату переведем. Аванс будем давать ежемесячно.
– А не рано ли?
– Если изберут, конечно.
– Я не об этом.
– Где взять деньги?
– Да.
