Председательствовал Волгин. Протокол выбрали писать Ивана Бутусова, мужа директорши семилетки. А Семаков пристроился к столу с торца, на отшибе вроде повиднее, чтобы не заслоняли члены правления.
Несколько минут Волгин читал по бумажке, что кукуруза – королева полей и что без нее теперь вести хозяйство не положено.
– Значит, и мы окажем кукурузе всемерную поддержку. По звеньям закрепим ее.
«Ишь, куда хватил, козел старый. В самую политику», – подумал Семаков.
– Вот и давайте разберем заявления колхозников насчет закрепления за ними земли и техники, – предложил Волгин.
– А как платить будете? – спросили сразу.
Волгин еще и сесть не успел.
– Кто соберет выше урожай, тот и получит больше. Договор подпишем.
– А посреди лета чем платить?
– Деньгами.
– Где они?
Волгин внушительно крякнул, и его тугая шея стала наливаться кровью…
– Найдем, – выдавил он наконец.
– Где найдешь? На какой дороге?
– Откуда возьмете?
– Дай гарантию.
Семаков поднял руку и привстал над столом. Шум утих.
– Товарищи, если председатель говорит от имени правления, значит, верить надо. Он знает… – Семаков кивнул на Волгина, и легкая усмешка тронула его полные красные губы. – Заверьте их еще раз, товарищ Волгин… – Семаков глядел на председателя как-то весело, подбадривающе, а про себя думал: «Ну что, козел старый, попался! Схватили тебя за бороду… Погоди, еще и рога пообломают…»
– Да, да… Я гарантирую. – Волгин хоть и старался глядеть прямо перед собой, но его шея, уши и даже скулы предательски краснели все сильнее и сильнее.
– Чем гарантируешь? Малахаем, что ли?
Волгин распахнул черной дубки полушубок с подкрашенным рыжим мехом на отворотах, вынул жестяной портсигар и протянул через стол Семакову. Тот отвел портсигар ладонью.
А в зале забубнили, загалдели промеж себя, и только насмешливые реплики долетали до стола президиума:
– Он нам облигациями заплатит…
– Ага, нашим салом – нам же по сусалам.
– Товарищи, мы ведь, в конце концов, ничего вам не навязываем! – заговорил опять Семаков, покрывая шум. – Закрепление земли не директива, а всего лишь опыт. Мы понимаем, что экономические условия для этого еще не созрели. Может быть, лучше отложить этот вопрос до будущего года? Давайте посоветуемся.
– Ежели опыт, тогда я не согласный…
– Кабы не омманули, мужики.
– Это не опыт, а хомут…
– Ты в него влазь, так тебя ж еще и засупонят…
Выкрикивали с места, не поднимаясь; многолетний опыт приучил этих людей выказывать придирчивость и осмотрительность. Семаков сидел, смиренно потупясь, разглядывая свои широкие белые ладони.
Волгин торопливо курил и смотрел перед собой. Наконец встал из-за стола президиума Егор Иванович и двинулся к Семакову.
– А если не закреплять землю, ты что же, платить больше станешь? – спросил он сурово.
– Я, товарищ Никитин, не кассир, – Семаков кивнул в зал. – И потому к ним обращайтесь.
– Одно дело на общей работе, другое – на самостоятельную выходить, – отозвались из зала.
– А Батману что? У него оклад!
– Мне важно дело вести по-хозяйски. Понятно? – повысил голос Егор Иванович. – Довольно уж земля-то настрадалась.
– И нам не больно сладко! – крикнули из зала.
– Вот я и говорю – закрепить ее надо на личную ответственность кажного звеньевого. А уж коль на то пошло – платить нечем, так я от оклада своего отказываюсь. Пусть моя бригадирская сотня на аванс пойдет звеньевым. И я сам звено беру.
– Свято место пусто не бывает, – прервал Егора Ивановича Семаков. – Вы из бригадиров уйдете – другой встанет, ему и платить будем.
– Да уж ежели колхоз настолько обеднял, что и сотни звеньевым платить не может, так я буду бесплатно бригадирствовать. В общественную нагрузку! Ну, довольный ты теперь, парторг?
