простреленную ногу. В доме оказалось лишь двое субъектов: коротко остриженный невозмутимый человек, страдающий животом и унылый сутулый тип, хозяин дачного пристанища, некто Квасов. Трофимов исчез.
На этом сюрпризы не кончились: сторожевой пост, оставленный на подъезде к поселку, перехватил еще одно значительное лицо: подъехавшего вслед за бандитами на личном автомобиле Укрепидзе. На участки тот не заехал, держась поодаль от агрессивных мероприятий братков.
− Ты чего здесь? − злорадно вопросил Закатов помятого спецназом милиционера. − На дележ чьей добычи прибыл?
− Выполняю обязанности по службе, − равнодушно отозвался тот. − Следуя полученным от агента данным. Агент, кстати, тот, что вопит… Ну, раненый. Он подтвердит…
− Какие еще обязанности?!
− Розыск гражданина Жукова. Мне сообщили, что он здесь. Я приехал. − Укрепидзе то и дело пробирала легкая дрожь, но голос его был ровен и тускл.
− Разберемся. И с агентом твоим, и с тобой, − пообещал Закатов. − Увести пока.
Последующая беседа с Квасовым выявила несуразности: на вопрос, куда делись постояльцы, он ответил, что те улеглись спать на втором этаже, после чего он забылся глубоким сном, и проснулся от пальбы и от криков. Ничего не смог пояснить и об исчезнувшем Жукове, но, когда Закатов поведал ему о подвале с тротилом, поплел что-то о мировом масонском заговоре, некоторые подробности которого готов открыть за гарантии личной свободы и безопасности.
Среди убитых бандитов, лежавших рядком на участке, признал авторитетного жулика Питона, с кем у него, оказывается, не сложились личные отношения.
Крепыш с короткой стрижкой бесстрастно сообщил, что оказался здесь вовсе по недоразумению, решив провести время за сбором грибов.
− Сегодня большая роса, − сказал он Закатову. − Самая погода для белых. Если вам не нужна моя помощь, пожалуй, пройдусь во-он вдоль тех березок. В прошлом году нашел там два десятка.
Тон его при этом был абсолютно безмятежен и будничен. Понять, кто это − законченный придурок, или большой философ, Закатов не смог. Махнул рукой стоявшему в дверях милиционеру:
− Задержите пока гражданина…
− Может, картошечки? − спросил непробиваемый гражданин. − Осталась со вчерашнего. Давайте, чего стесняться? А то у вас и вид лица нездоровый… А если страдаете запором, пробой на корпус гарантирую, проверено только что.
− Слушай, ты! − свирепея, воскликнул Закатов.
− Я понял. У вас отсутствие аппетита.
− А у тебя, наверное, глисты, − подал недружественную реплику офицер спецназа.
− Я их легко вывожу, − простодушно сообщил любитель грибов. − С помощью электрической розетки.
− Это как?
− Вставляю два пальца. Потом некоторое время приходится терпеть. Ну, а они… Тоже живые существа, но их потенциал несравним с возможностями человека.
Закатов озадаченно крякнул.
Постепенно причины случившихся событий начали выстраиваться в понятную для Закатова схему. Он вышел на веранду, обратившись к сидевшему под конвоем Укрепидзе:
− А как бандиты вычислили этого самого Квасова?
− Как и мы вычисляем. По телефону. Наука, операторы сети, прогресс. Прошу, кстати, снять с меня наручники. Вы увлеклись своей значимостью, капитан.
− А вы − сомнительными связями.
− Я их обосную перед своим руководством.
− Мы тоже, только в иной интерпретации.
Спать в этот день Закатову так и не удалось. Ближе к полудню поступила благая весть: беглого Трофимова задержали в аэропорту после проводов им его подруги Нины Уитни, улетевшей в США. Никаких сомнительных вещей у пассажирки не обнаружилось.
Арестовали Трофимова не без помощи оставленной возле дома «наружки». Он подъехал к себе на квартиру на «Ниве», опознанной отлучившимся в соседний двор по нужде сотрудником, до сего момента наблюдавшим за квартирой Квасова. С Трофимовым был еще один человек, но прапорщик, посланный по его следу, был час спустя найден с черепно-мозговой травмой в ближайшей подворотне от того места, где тот вышел из машины. Этим неизвестным мерзавцем еще предстояло заняться, и всерьез, тем более, со слов милицейского опера, интерпретировавшего заключение медиков, в результате удара у топтуна-чекиста была задета не только кора головного мозга, но и сама, так сказать, ее древесина.
К вечеру помятый, истаскавшийся Закатов был вновь удостоен чести предстать перед заместителем директора учреждения. Выслушав его доклад, большой руководитель отчего-то особенно заинтересовался тем бредом, что нес сутулый Геннадий о всемирном правительстве и тотальном заговоре потусторонних сил. Затем горячо поблагодарил капитана за службу. Уверил, гипнотизируя осанистостью суждений, что не за горами повышение доблестного чекиста в очередном звании. Но да и только.
А к вечеру Закатова вызвал начальник отдела, сочувственно поведав о его переводе в экономический департамент, правда, на повышение. Теперь оперативный уполномоченный становился старшим оперативным уполномоченным. Дела предлагалось сдать незамедлительно и с утра оформлять перевод в управлении кадров.
− За что?!. − хотелось воскликнуть Закатову, окаменевшему от внезапной обиды.
− Не расстраивайся, все к лучшему, − умудренно сказал начальник. − В каком-то смысле это награда, я так ощущаю. Уж поверь. И прикинь на досуге… Ага?
− Но ведь остался Жуков… Потом, каким образом этот Трофимов…
− Вот, дурак! − Начальник возмущенно заерзал в кресле, испуганно косясь по сторонам. − Забудь! Или ты ничего не понял? − Глаза его озлобленно округлились.
До Закатова, наконец, дошло: он вторгся в запретную зону высоких интересов. И дальнейший шаг в нее означает невозвратность.
− Извините, горячка инерции… − пробормотал он. − Можно спросить, какое у меня там направление?
− Таможня. − Тон шефа смягчился. − Лучше не бывает. Это тебе не твой мент усатый… Кстати, его посылают в командировку в Нальчик. На полгода. Для укрепления рядов. С его экстерьером это − что надо для Родины. Для того нацмены в органах и нужны. А у тебя полгода пройдут, другими глазами посмотришь на жизнь. Главное, чтобы не из-за решетки, это учти… Ну, все, бывай, Закатов.
КОНТРАКТ
Смутное время перехода загнивающего советского социализма в стихийный российский капитализм Лев Моисеевич Труман сумел пережить, находясь в эпицентре становлений новых скоропалительных состояний, кровавого дележа рынков и политической неразберихи.
Ему не удалось войти в лигу олигархов, хотя многих из них знал лично, считаясь надежным и толковым посредником в серьезных сделках, из которых он скромно, но уверенно извлекал те или иные комиссионные. Порою − внушительные
Ему никогда не хватало широты кругозора стратегических устремлений, он был тонким и умным тактиком, и, превосходно сознавая это, удовлетворялся малым, но стабильным заработком, благодаря чему, вероятно, и спас свою голову в безумстве криминальных войн и разграблений прошлого народного достояния.
