семьсот сорок девятом году, за год до переезда в Петербург. Георгий висел на колу под палящим солнцем, и его русская кровь, искрясь под яркими лучами, стекала на пыльную техасскую землю. Он до того обессилел от боли, что любое движение лишало его сознания. Охотники тех лет отличались от современных, как небо и земля, у них не было всевозможного навороченного оружия, но вампиров они выслеживали, как гончие лис.
Лайонел поднялся по лестнице до четвертого этажа и позвонил в квартиру.
Тогда, много лет назад, он жил, где придется, ни в ком не нуждался, но с появлением рядом Григория все изменилось. Спасенный вампир прилип, точно кусок смолы к ботинку. Отделаться от него никак не получалось, а спустя год пришло осознание, что отделываться вовсе не хочется. И они отправились в Петербург.
Двери открыл Даймонд. На лице мальчишки было написано явное разочарование.
— Госпожа никого не хочет видеть, — объявил юный паж ее величества.
Лайонел снял пальто и не глядя швырнул в руки слуге, буркнув:
— Почисти! А уж с желаниями своей женщины я разберусь как-нибудь сам.
Молодой человек прошел через гостиную в зал с винтовой лестницей, поднялся на второй этаж и без стука вошел в спальню.
— Даймонд, я же сказала, мне ничего не нужно! Убирайся к черту! — послышался из постели сердитый голос хозяйки квартиры. — Неужели непонятно, я хочу просто умереть!
Груда шелковых подушечек шевельнулась, из-под простыни показалась рука, указавшая на дверь.
— Смерть, Анжи, роскошь для людей, — промолвил Лайонел, принимаясь расстегивать пуговицы на рубашке.
Подушки полетели в разные стороны, девушка в белом кружевном пеньюаре села на постели. Золотистые волосы, всегда идеально расчесанные и уложенные, были в беспорядке — спутанные и взлохмаченные. Черные глаза горели точно от жажды, а искусанные припухшие губы алели под капельками крови.
Молодой человек перестал расстегивать пуговицы на рубашке и замер. Такой он видел Анжелику впервые.
— Лайонел?… — недоверчиво сощурилась девушка. Затем ее глаза расширились, она поднесла ладонь ко рту и взволнованно прошептала:
— Я в таком виде…
Анжелика лихорадочно пригладила волосы и, проследив движения его пальцев, воскликнула:
— А можно узнать, что ты делаешь?
Лайонел бросил рубашку на пуф и взялся за ремень па штанах.
Девушка хрипло засмеялась:
— Неужели ты думаешь, что можешь оскорбить меня перед всем городом, а потом вот так являться и…
— Кажется, я извинился, — не дал он ей договорить, указывая на стеклянный столик с экстренным номером «Питерского Зазеркалья», с обложки которого улыбалась красавица Анжелика.
— О-о, нет-нет! — девушка соскочила с кровати, подошла почти вплотную и ткнула Лайонела ногтем в грудь. — Лично ты не извинился!
— А что это изменит? — Его руки крепко обхватили ее за талию.
— Очень многое!
Он наклонился и коснулся губами ее шеи.
— Что именно?
Анжелика смиренно положила ладони ему на грудь и, закрывая глаза, прошептала:
— Я тебя люблю… и ненавижу.
Лайонел промолчал.
Катя ступила на эскалатор и обернулась к Вильяму:
— Тебе понравился фильм?
Молодой человек пожал плечами.
— Зомби не показались мне страшными.
Девушка засмеялась.
— Еще бы!
Две молодые женщины, стоявшие на несколько ступенек ниже, тоже обернулись и с интересом посмотрели на Вильяма. В торговом комплексе в воскресный вечер от количества людей рябило в глазах. Парочки, компании сидели в кафешках, разговаривали, громко смеялись, повсюду звонили сотовые телефоны.
Катя застегнула пальто, вышла из крутящихся стеклянных дверей и поежилась от холода. Морозный воздух точно множеством коготков вцепился в разгоряченное лицо, стянул ноздри, заполз в рукава, под шарф.
Площадь перед метро походила на кишащий улей, на миг даже закружилась голова. Девушка не любила центр города, все это старинное великолепие под толщей пыли и прокопченное машинной гарью ее не прельщало.
— Как думаешь, — спросила она у Вильяма, оглядываясь по сторонам, — Шалаев и его люди сейчас поблизости?
После той странной встречи молодой человек из ассоциации по борьбе с «явлениями» ее не беспокоил, но нехорошее предчувствие не оставляло.
— Вполне возможно, — абсолютно спокойно сказал Вильям, протискиваясь между машинами на стоянке к своему синему «Мерседесу».
— Ты не боишься, что?… — начала Катя, но не закончила. Сперва легкие наполнились холодным ароматом, а затем в груди стало жарко-жарко. Возле какой-то красной иномарки всего в двух шагах стоял Лайонел.
Катя услышала, как Вильям выругался вполголоса, увидев брата, сама же с трудом сдержала улыбку.
— Какая неожиданность, — насмешливо отметил Лайонел.
Из-под полурасстегнутого пальто виднелась нежно-розовая рубашка, ледяные глаза смотрели с легким раздражением, волосы отливали золотом в электрическом свете фар — весь его облик, казалось, мог с легкостью заморозить случайного зрителя.
Вильям открыл для Кати дверцу машины со стороны пассажирского кресла и, не глядя на брата, пренебрежительно поинтересовался:
— Что тебе надо?
— Ты везешь ее домой? — точно не услышав вопроса, спросил Лайонел.
— Да, — быстро ответила Катя.
Прошмыгнуть мимо него не удалось. Молодой человек схватил ее за руку.
— Немедленно отпусти ее! — прорычал Вильям.
— Я хочу кое-куда вас пригласить, — продолжая удерживать девушку, произнес Лайонел.
— У нас другие планы!
— Будет лучше, если вы их поменяете…
Катя ощутила на себе его пристальный взгляд. Оба молодых человека могли слышать ускоренный стук ее сердца, а оно, как нарочно, билось все сильнее и сильнее.
— Как насчет вечера классической музыки? — обратился к ней Лайонел.
Девушка беспомощно посмотрела на Вильяма, и тот ответил:
— Оставь нас в покое, черт возьми!
Катя едва не вскрикнула, когда пальцы Лайонела стиснули ее запястье.
— У ее дома засада, Вильям, — отчеканил молодой человек. Брови его нахмурились, губы точно окаменели, а ноздри задрожали, но голос прозвучал на изумление спокойно: — Убежден, Катя будет огорчена, если тебя сегодня убьют. Не так ли?
