Ну, коль надеетесь насытить вы свой дух, То пищей постною, насколько верен слух. Но ни забот от вас не видно, ни раденья, И...
Филаминта
Ах, мне ранит слух такое выраженье! 'Раденья'! Ветхостью от слов таких разит.
Белиза
Да, правда, чопорный оно имеет вид.
Кризаль
Хотите ль правду знать? Ведь впору мне взорваться, Чтоб печень разрядить, - невмочь мне представляться! За сумасшедших вас считают. В горе я!
Филаминта
Как так?
Кризаль
Я говорю о вас, сестра моя. Вас солецизм гневит, как грех недопустимый, А в ваших действиях могли б их тьму найти мы. Все книги вечные, - на кой они нам бес? Плутарх - ну, тот хоть толст, - для брыжей славный пресс. Давно пора вам сжечь весь этот скарб ученый, Науку завещав профессорам Сорбонны, И, образумившись, освободить чердак От длинной той трубы, что всех пугает так, От сотни разных штук (смотреть на них досада!); В дела луны совсем мешаться вам не надо. Заботить должен вас хотя б немного дом, Где все давным-давно уже идет вверх дном. Не принято у нас (тому причин немало), Чтоб девушка росла, учась, и много знала. В привычках честности воспитывать детей, Прислугой управлять и кухнею своей И с экономией сводить свои расходы, Такой науки ей должно хватить на годы. 'Суть в том, что женщины достаточно умны, Коль могут различить, где куртка, где штаны', Так наши в старину говаривали предки, А их суждения, по мне, довольно метки. Их жены жили век отлично и без книг; Хозяйство было всем, что разум их постиг. Наперсток, нить, игла им вместо книг служили. Приданое они с усердьем дочкам шили. Как жены далеки теперь от нравов тех! Они писатели, им надобен успех; Науки чем трудней, тем больше им желанны, Мы превосходим в том все остальные страны. Все тайны мира им понятны и ясны, И знаний нет лишь тех, что в доме нам нужны. Известны вам Луна, созвездье Козерога, Сатурн, Венера, Марс, в чем пользы мне немного. Вы знанья ищете в небесной вышине, А здесь забыт мой суп, который нужен мне. В угоду вам взялись и слуги за науки, А к делу нужному не прилагают руки. Здесь рассуждают все, - таков уж в доме тон, И рассуждением рассудок выгнан вон. Один жаркое сжег в писательском наитье, Тот чтеньем увлечен, когда желаю пить я; Все с вас берут пример, всем дело до наук, И не обслужен я, хоть и имею слуг. Служанка бедная одна мне оставалась, Зараза та ее доселе не касалась, И с шумом гонят прочь несчастную от нас За то, что говорит не так, как Вожелас. Не скрою я, сестра, что этим возмущаюсь (Как я уже сказал, лишь к вам я обращаюсь). Латинским умникам нисколько я не рад, А Триссотен мне всех противней во сто крат. То он стихами вас доводит до позора; Но есть ли что в речах его помимо вздора? Все смысла ищут там, где смысла вовсе нет. А я так думаю, что спятил ваш поэт.
