закончил свой доклад Рахимов.
— Огнем пулеметов, орудий и маневром роты Филимонова.
— Значит, первую роту мы по обстановке бросим на какой-нибудь из флангов?
— Бросим только на левый фланг, правый пусть обеспечивают люди Шехтмана. Впрочем, так нельзя принимать решение. Пойдем на рекогносцировку.
Повторяю, Тимковская гора господствовала над окружающей местностью, и город был хорошо виден. Мы стояли у стога сена, где ночью я спал три часа вместе с бойцами Джиенышбаева. Вдруг со стороны Рюховского и Спас-Рюховского на горизонте показались самолеты. Сначала шли бомбардировщики, эскадрилья за эскадрильей, над ними высоко в воздухе шныряли истребители.
Они шли явно на Волоколамск, по улицам которого мы вчера утром и сегодня ночью проходили походным маршем.
...В облаках, навстречу самолетам, вспыхнули взрывы снарядов наших зениток. Немцы развернулись, пошли звеньями в пике и начали бомбить окраину города, станцию. Черными фонтанами подымались взрывы тяжелых авиационных бомб над домами... Вслед за бомбардировщиками, почти на бреющем полете, пронеслись штурмовики, обстреливая из пулеметов и разбрасывая мелкие бомбы. Затем, как бы подхватывая замирающий гул самолетов и уханье бомб, задребезжал воздух, послышался далекий протяжный, раскатистый гром... Началась артиллерийская канонада. На город посыпались снаряды. Дым окутал дома, деревья, безжалостно полыхал огонь.
— Значит, товарищ комбат, он наносит главный удар по нашему левому соседу и по Капрову, — прервал молчание Рахимов.
— Танки! — крикнул Бозжанов. — Вот собаки, нашим опомниться не дадут! А!
Действительно, шли танки, за ними — мотопехота. А артиллерия все долбила и долбила сосредоточенным огнем.
Вскоре немцы ворвались в город...
Наша рекогносцировочная группа была на большом расстоянии от места жарких боев и не знала, что делать: содержание боя определяется замыслом старшего командира, а поведение подчиненных — задачей, поставленной перед ними.
И замысел старшего командира мне неизвестен, и задача толком перед нами еще не поставлена. Связи до сих пор нет.
— Теперь завязали уличные бои. Это продлится, быть может, до самого вечера, — сказал Рахимов.
...Спустя час на полк Шехтмана и на наш батальон пошли в наступление небольшие части противника.
— Теперь на нас пошли, товарищ комбат.
— Он же должен этими отрядами прикрывать левый фланг своей главной группировки, — ответил за меня Рахимов.
— Идите по своим местам, — приказал я. — Приготовиться к бою. Слава богу, хоть мы отвлечем на себя часть сил противника.
Когда враг уже занял Волоколамск и его отдельные подразделения по обеспечению фланга начали обходить нас, Филимонов со всеми нашими пушками и станковыми пулеметами занял позицию, загибая наш левый фланг. Немцы, увидев этот маневр, приостановились. Обе стороны пока молчали.
Я приказал Брудному и Краеву начать отход повзводно, короткими перебежками, к роще, что позади нас километрах в полутора.
Неожиданно пришли командир полка Шехтман и комиссар полка Корсаков. Как старшему командиру, я доложил майору Шехтману обстановку и свое решение: сначала под прикрытием роты Филимонова вывести из боя Брудного и Краева, потом под прикрытием их огня, с новой позиции, с мыса, что впереди рощи, вывести из боя Филимонова.
Шехман осмотрелся и сказал:
— Да, пожалуй, вы правы.
— Сумеете ли вы так сделать? — спросил Корсаков.
— Ну что спрашиваешь? — обратился Шехтман к комиссару. — Он уже принял решение.
— Надо же нам, как соседям, разобраться в обстановке, — запротестовал комиссар.
— Все ясно. Пойдем отсюда. Наши же ждут.
Когда они отошли, начался артиллерийско-минометный обстрел. Огонь был жиденьким — видимо, стреляло не более двух-трех батарей. Я послал Рахимова к Брудному и Краеву с приказанием немедленно начать отход.
Немец обстреливал. Я с группой людей стоял у каменного сарая, а со склона Тимковской горы спускалась рота, расчленившись повзводно и по отделениям. Перейдя ручей, бойцы попали в зону огня противника и залегли.
Побежали посыльные с приказанием не ложиться, броском перейти шоссе и занимать новые позиции. Заминка минуты две-три. Вдруг все поднялись как бы в атаку, ускоренными шагами пошли, обтекая с обеих сторон каменный сарай. Какое-то отделение, около которого вздыбились два разрыва мин, бросилось было бежать.
— Эй! Не бежать! — крикнул я. — Не бежать и не ложиться!
— Почему бы... — услышал я рядом голос Бозжанова.
— Чтобы люди Филимонова и немцы не подумали, будто наши бегут, — ответил Рахимов.
— Хаби, вы идите с ними и там организуйте оборону. И отойду вместе с Филимоновым.
Рахимов догнал Краева, и они под обстрелом пошли вместе.
— Разрешите мне остаться с вами, товарищ комбат? — обратился Бозжанов.
— Оставайтесь.
Немцы пошли в наступление. Филимонов открыл по ним огонь из всех видов оружия. Начался настоящий бой.
— Немцы залегли! — радостно крикнул Бозжанов.
— Идите к Филимонову и передайте ему: держать так до тех пор, пока наши не откроют огонь.
Бозжанов побежал, раза два споткнулся, упал, поднялся... С немецкой стороны на нашу отступающую группу посыпался рой трассирующих пуль. Наша пушка зачастила выстрелами — беглым огнем. Немецкий пулемет замолчал.
— Молодцы! — вырвалось у меня. Отступающие дошли до лога. Отставшие подбирали раненых.
Немецкая артиллерия и минометы начали обстреливать позиции роты Филимонова. Опять огонь жиденький. Судя по звукам боя, идут жаркие схватки на главном направлении — Волоколамском, и вся артиллерия немцев сосредоточена там.
Прибежал Бозжанов.
— Филимонов просит разрешения на отход.
— Позови его самого сюда.
Из-за угла сарая Бозжанов подает сигналы (видимо, они договорились друг за другом наблюдать): он по-разному машет руками, наверное, то отрицая, то подтверждая, что понял.
Филимонов, согнувшись, помчался к нам. Его рота продолжала вести частый огонь.
Добежав до нас, Филимонов, шумно отдуваясь, произнес: — По ваш...му приказанию....
— Отдышитесь, Ефим Ефимович. Как будто все по порядку идет, — говорю ему.
В это время затрещали ружейно-пулеметные выстрелы с бугорка и заохало несколько пушек с новых позиций Краева, Брудного, Кухаренко.
— Как бы по своим не попали, — забеспокоился Бозжанов.
Синченко подводит из укрытия сарая коней и, кажется, глазами говорит: «Раз там заговорили, пора вам туда ехать».
— Скачи к Рахимову и передай ему: мы сейчас начнем отход, — приказываю бойцу в ответ. — Лысанку тоже забери. Она мне не нужна.
— Ну, Ефим Ефимович, идите к себе и организуйте отход. Только повзводно, перекатами, а орудия отправьте в первую очередь. Пусть они пойдут без всякой остановки. Пока первый взвод не займет новые
