Почему? Почему Книга причиняет мне такую боль? Конечно, я больше не была так чиста и непорочна! Я врала каждому. Я убила ши-видящую — даже учитывая то, что это был несчастный случай, на моих руках невинная кровь. А также кровь О’Баннионов. У меня возникали похотливые мысли о мужчинах. Ни у одной другой нормальной женщины таких мыслей бы не возникло. Я причиняла вред другим живым существам, съедала их и крала их …
Силу. Вот, что мне нужно сейчас. Сила и мощь Невидимых. Темнота, которая происходит из того источника, что и Книга, живет внутри меня.
Где моя сумочка? Я стала ощупывать около себя, невзирая на адскую боль.
Она в машине. Мне ни за что не добраться до нее. Я не могу даже встать. Просто поднять голову — мучение. Где Берронс? Что он делает?
Воздух был ледяным. Тротуар подо мной покрылся коркой льда, я чувствовала, как он через колени поднимается вверх по бедру. Арктический ветер развевал волосы, трепал одежду. Осколки льда вонзались в тело.
Что делает Берронс? Мне нужно видеть! Я отчаянно пыталась ощутить ши-область в своей голове. Непосредственная близость Книги блокировала ее. Именно этого мы больше всего боялись в Эльфах. Против остального у нас есть защита.
Я дышала быстро и глубоко, втягивая в легкие обжигающе холодный воздух. Я попыталась принять боль и примириться с нею внутри себя.
Что в таких случаях говорил Берронс? Я слишком напрягаюсь. Мне нужно расслабиться, перестать сражаться с ней. Позволить ей обрушиться, а затем скользить по ней, как по волне. Легче сказать, чем сделать. Но мне удалось оттолкнуться, встать на колени и поднять Голову.
По центру мощеной улицы в тридцати пяти футах от меня стоял Зверь.
Он смотрел на меня и говорил:
—
Он знал мое имя. Как он узнал его? Черт. Черт. Черт.
Боль в голове утихла. В теле тоже. Ночь успокоилась.
В его глазах я увидела себя.
Берронс находился в пяти футах от него.
Мне бы хотелось описать вам этого Зверя. Но я рада, что не могу это сделать. Потому что если бы я смогла подобрать подходящие слова, они бы навсегда засели у меня в голове. А я бы не хотела, чтобы что- то, касающееся Книги откладывалось в моем мозге.
У него жуткий вид. Но если он больше не находится перед глазами, то мозг уже не так всецело захвачен им. То, как он двигается, как смотрит на тебя, как обезоруживает. То, насколько он знает тебя.
Мы видим отражение себя в глазах других людей. Это заложено в природе человека. Какую сторону жизни не возьми, наш род нуждается в том, чтобы видеть свое отражение в любой момент времени.
Может быть поэтому вампиры кажутся нам столь чудовищными. Они поглощают, не отражая.
Хорошие родители отражают интерес к жизни и успех, который можно достичь.
Друзья, если мы правильно выбрали их, проявляют нам привлекательную картинку на самих и поощряют в нас стремление становиться похожими на эту картинку.
Зверь отражает все самое худшее, что есть в нас и заставляет поверить, что это и есть правда.
Берронс нагнулся.
Зверь превратился в невинную книгу в жестком переплете. Он встал на одно колено.
Она превратилась в Синсар Даб с ремешками и замком. Она выжидала. Я чувствовала это.
Он потянулся к ней.
В первый раз в своей жизни я молилась:
О, Боже, нет. Пожалуйста, не надо. Не позволяй Берронсу поднять ее и стать злодеем, потому что если это случится, то все потеряно — я погибну, стены падут, весь мир — пропал.
В этот момент я поняла, почему с тех пор, как Берронс вышел из Зеркала Невидимых, у меня внутри возникло противоречие: в глубине души я на самом деле не верила, что Берронс — злодей. Не поймите меня неправильно, я так же не считаю его добродетелем. Но все плохое — это зло в потенциале. А зло — это проигранное дело. Я не хотела доверять своему сердцу, потому что боялась повторить ошибки Алины. И когда я была бы при смерти, мой библиограф произнес бы «А вот и вторая Мисс Лейн, еще более глупая, чем первая»
Ситуации, когда мы пытаемся убедить свой разум, что чувства сердца обманчивы, ставят нас в тупик.
Его пальцы были уже в нескольких сантиметрах от Синсар Даб
— Берронс! — крикнула я.
Он вздрогнул и обернулся на меня. Его глаза были чернее черного.
— Иерихон! — снова крикнула я.
Он яростно затряс головой из стороны в сторону. Он двигался так, как будто все его кости изломаны. Он перенес вес на ступни и попятился назад.
Внезапно Книга трансформировалась в Зверя и начала расти, расти, расти пока не возвысилась над нами, закрывая собой небо.
Берронс развернулся и побежал.
Боль вернулась, ломая и распиная меня изнутри. Похолодало. Снова подул иссушающий ветер, принося с собой стоны и вопли неотомщенных мертвецов.
Я почувствовала, как меня сгребли в охапку.
Я обвила руки вокруг шеи Берронса и висла на ней все время, пока он бежал.
В четыре часа утра мы сидели напротив камина в задней части магазина, напротив книжных шкафов, где ни один прохожий не смог бы увидеть нас. Хотя в четыре часа утра около Темной Зоны не часто встретишь прохожего.
Я свернулась калачиком в шерстяное одеяло и смотрела на пламя. Берронс принес мне чашку горячего какао, лично им приготовленную в микроволновой печи. Он использовал два пакетика из старых запасов Фионы.
Я с благодарностью приняла какао, потому что судорожно вздрагивала от холода через каждые несколько минут. В тот момент, я сомневалась, что вообще когда-либо согреюсь.
— Она заодно с О’Баннионом, ты знаешь? — произнесла я горевшими от холода губами. Даже Берронсу, казалось, было холодно.
— Я знаю, — ответил он.
— Она есть Невидимых.
— Да.
— Тебе это безразлично?
— Фио сейчас сама по себе, мисс Лейн.
— Что если мне придется убить ее, — если бы она снова попыталась причинить мне вред? У меня не было бы другого выбора, чем пронзить ее.
— Она пыталась убить вас. Если бы ее планы осуществились, вы были бы мертвы. Я недооценивал ее. Я не думал, что она способна на убийство. Я ошибся в ней. Чтобы довести дело до конца, она хотела убрать тебя с дороги и могла принести в жертву все, что мне понадобится или все, что я захочу».
— Вы были любовниками?
— Да
— А, — я помешала ложкой свой какао. — Она была чуточку стара, ты так не считаешь?
И тут я обратила мысленный взор внутрь себя. Я брала в расчет внешний облик, а не факты. В действительности же Берронс был старше нее как минимум в два раза. Кто знает во сколько раз на самом деле.
Его губы слегка изогнулись.
Я заплакала. Берронс испуганно посмотрел на меня.
— Немедленно прекратите это, Мисс Лейн.
— Я не могу, — я уткнулась носом в чашку с какао и он не мог видеть моего лица.
