экипаж посыпались разнообразные несчастья и болезни. Среди прочих особенно тяжелый недуг подкосил тех моряков, кто вступал в интимные связи с аборигенками. В течение тяжелого, насыщенного бедствиями обратного плавания пилот неустанно трудился, восстанавливая пройденный маршрут, и составлял навигационные карты, сопровождая их соответствующими расчетами и стараясь сделать вычисления максимально точными. По прибытии на материк Алонсо Санчес прожил всего шесть дней и перед смертью передал свои записи и карты мореходу Христофору Колумбу, в то время состоявшему на службе у португальской короны, — закончил повесть детектив.
— Никогда не слышала этой истории, — задумчиво промолвила доминиканка.
— Как и я, — подхватил Эдвин, закуривая сигарету.
— Ну, сюжет довольно известен и хорошо изучен исследователями. Они считают, что подобные события имели место, хотя бесспорных доказательств нет. Косвенным подтверждением подлинности упомянутых фактов служит то, что в Уэльве разбиты парки, установлены статуи и другие памятные знаки в честь пилота.
— Думаешь, это имеет какую-то связь с нашим делом? — спросил Эдвин.
— Пока я ее не вижу. Впрочем, тот источник был не единственным, которым питалось гениальное провидение Колумба.
Оливер пояснил, что во время пребывания в Португалии Колумб встречался с цветом элиты ученых, географов и мореплавателей, на которых держалось искусство навигации в XV веке. В Лиссабоне он свел знакомство с немцем, оказавшим заметное влияние на его мировоззрение. Звали немца Мартин Бехайм,[13] и он был первым географом, кто представил модель Земли в виде шара, иными словами, сконструировал глобус — как тогда его называли, «Земное яблоко».
— Правда, традиция утверждает, и многие разделяют это заблуждение, будто Колумб первым объявил, что Земля круглая, — заметил Оливер. — Когда мореход разрабатывал проект плавания в сторону Индии курсом на запад, уже признавали, что Земля имеет форму шара. Камнем преткновения становилось неверное определение масштабов Земли. Считалось, что невозможно попасть на восток западным путем. Колумб же полагал, что примерно в семистах лигах к западу лежит земля. Или ему так казалось. В любом случае адмирал осуществил свой проект открытия западного пути в Индию и нашел Новый Свет.
Альтаграсиа устроилась поудобнее на стуле и задала вопрос:
— А какова третья глубокая тайна, связанная с жизнью Колумба, из тех, о чем ты упомянул вначале?
— Его непонятная подпись, — отвечал Оливер. — И по-моему, она-то как раз имеет непосредственное отношение к нашему расследованию.
Не успел испанец закончить фразу, зазвонил телефон Эдвина. Шеф срочно требовал всех в свой кабинет. В деле о краже появились первые улики.
Служебная машина министра культуры в считанные минуты доставила компанию к большому зданию главного управления полиции. Альтаграсию пробирала дрожь всякий раз, когда ей доводилось бывать в этом доме: строгих линий, с высоченными потолками, здание было построено в период правления диктатора Трухильо. Архитектор стремился создать внушительное, подавляющее формами сооружение, и ему удалось исполнить замысел.
Сверкающий, идеально отполированный серый мрамор пола в сочетании с темно-зеленым гранитом стен создавал гнетущую атмосферу. Впечатление усугубляли толстые кованые решетки на окнах.
Детективы расселись в ожидании. Шеф должен был подойти с минуты на минуту. Неизвестность томила.
— Прямо-таки гробовая тишина! — проронил Эдвин, оглядев спутников.
— Лучше не скажешь, друг мой! — расхохотался Оливер.
Испанец еще посмеивался над метким замечанием доминиканца, когда вошел начальник в сопровождении двух офицеров. Едва присев, он громко объявил:
— Мы нашли квартиру на окраине города, где скрывались преступники. Мы полагаем, они сидели все эти дни на месте, не высовывая носа. К сожалению, они ускользнули от нас. Надеюсь, их все же удастся поймать. Я отправил на розыски чертову уйму парней. Ну посмотрим.
— Раненый бандит все еще жив? — спросил Эдвин.
— Да. Судя по всему, его лечили там же, на месте. Мы нашли бинты и медицинские принадлежности в достаточном количестве, чтобы обработать пулевое ранение. Могу также сообщить, что мы захватили черный «джипер» и массу записей. Я хочу, чтобы вы на них взглянули.
Он выложил на стол кипу бумаг. В основном это были записи грабителей, схемы собора, Маяка и других исторических достопримечательностей доминиканской столицы, причем из тех, что располагались в колониальной зоне, в самой старой части города.
— Складывается впечатление, будто они присматривались и к другим объектам, — сказал шеф полиции. — Меня тревожит, как много информации они собрали о соборе и прочих храмах и памятниках, локализованных в центре. Ума не приложу, чего добиваются эти люди.
— А это что такое? — спросил испанец, указывая на отдельные листы, на которых были нацарапаны надписи, скопированные с доминиканских памятников. Одна из них гласила: «Вседостойнейший и просвещенный муж дон Христофор Колумб».
— Так ведь это надпись с ковчега, в котором обнаружили останки в кафедральном соборе в 1877 году! — воскликнула Альтаграсиа. — Похоже, налетчики живо интересовались такого рода инскрипциями. Смотрите, они переписали ее несколько раз. Интересно, зачем?
— По-моему, факт весьма красноречивый, — ответил Оливер. — Глядя на заметки и рисунки, я бы предположил, что злоумышленники нацелились получить нечто большее, чем горстка праха.
Детективы вместе просмотрели записки. В трофейном архиве попадались и таблицы, содержавшие разнообразные комбинации из слов и фраз, заимствованных из надписи на ковчеге из собора с останками адмирала, а также из текстов с мемориальных досок на различных памятниках, воздвигнутых в честь первооткрывателя.
— А кости? Их, случайно, там не было? — спросила Альтаграсиа.
— Нет, вот их мы как раз и не нашли, — вздохнул шеф. — Вы хоть приблизительно представляете, что на уме у этих людей? Зачем им понадобилось собирать все эти надписи?
Детективы переглянулись. Действия преступников были непостижимы.
Глава 4
САНТО-ДОМИНГО
С нежного возраста я начал плавать по морю и не оставляю этого занятия по сию пору… Я путешествую вот уже целых сорок лет. Сколько путей доныне проложено, я прошел все. Я встречался и беседовал с людьми мудрыми, облеченными саном, и мирянами, латинянами и греками, евреями и маврами, и многими прочими других исповеданий…
Было решено, что необходимо получить консультацию у маститых доминиканских историков, занимавшихся историей Колумба и, в частности, разрабатывавших тему, связанную с его погребениями. Они пользовались уважением в профессиональной среде, добились высокого положения в обществе и заслужили единодушное признание средств массовой информации. Так что их помощь могла стать неоценимой для следствия.
Местом неформальной встречи с эрудитами снова выбрали «Мезон де Бари». Стол в зале на втором этаже, закрытом для посетителей по такому случаю, стал импровизированной университетской кафедрой. Ожидалось, что историки дадут мастер-класс международной следственной группе. Для успешного завершения дела детективы нуждались в новых идеях и версиях и рассчитывали услышать что-то для себя
