— Вместе отправиться в Испанию и посмотреть, что обнаружено там, тогда как доминиканская полиция продолжит розыск здесь.
Предложение обсудили и единодушно приняли. Сыграло роль и то обстоятельство, что пока не появилось никаких новых следов, ничего, что позволило бы сформулировать хотя бы рабочую версию.
Эдвин был обязан уведомить шефа о своих планах. Во второй раз за последние дни он вступал под своды тяжеловесного здания, получив возможность снова почувствовать угнетающую ауру давящей архитектуры. Среди могучих колонн под высокими сводами гулко отдавался каждый его шаг Он вошел в кабинет шефа и подробно доложил о том, что удалось выяснить за истекшее время, изложив имевшиеся версии ограбления.
— Мы намерены отправиться в Севилью, чтобы разобраться, что же произошло там, — сообщил он, рассчитывая получить «добро».
— Этот шаг мне представляется разумным, — высказался начальник. — Но не забывай, что мы должны действовать с крайней осторожностью. Для нас очень важно дать понять, что останки, украденные у нас, являются подлинными, а следовательно, нам необходимо их вернуть.
— Это же очевидно.
— Не настолько. Если мы найдем наш прах, а они нет, тогда…
— К чему вы клоните? — с беспокойством спросил Эдвин.
— Маяк Колумба и тот факт, что там покоится прах самого адмирала, первооткрывателя Нового Света, на протяжении многих лет привлекают в нашу страну миллионы туристов. Представляешь, что будет, если мы не вернем останки? Или же найдутся севильские кости, а не наши? Мы потеряем колоссальный доход в сфере туризма! А это один из столпов нашей многострадальной экономики.
— Не понимаю, что тут могу сделать лично я.
— Президент просил меня сделать все возможное, чтобы сохранить статус-кво в отношении гробницы Колумба и вернуть наш прах незамедлительно. Любые меры, которые мы предпримем для подтверждения подлинности нашей реликвии, особенно если мы ее обнаружим, а испанцы нет, открывают перед нами заманчивые перспективы по укреплению престижа нашей страны в мировом масштабе. Догадываешься, какие преимущества нам это даст? — спросил он, глубоко затянувшись сигарой и устремив взгляд куда-то в потолок.
Альтаграсиа была в своем рабочем кабинете, когда секретарь по внутренней связи сообщила ей о звонке матери. Замечательная идея — поехать в Севилью! Альтаграсии уже доводилось бывать в Испании, но она впервые собиралась в тот самый город, куда стекался поток золота из Америки. Как историк и знаток искусства она предвкушала осмотр испанских достопримечательностей и прежде всего, конечно, кафедрального собора и гробницы Колумба.
— Я приготовила все, что ты просила. Но мне не нравится твоя компания: полицейский и какой-то испанец!
— Ну вот, мама, ты как всегда! Это моя работа, и я должна ее делать. Не волнуйся, когда-нибудь я встречу человека, на которого смогу опереться и кто даст тебе желанных внуков. А пока у меня есть работа.
— Ты очень красивая, и тебе нужно соблюдать осторожность с мужчинами. Ну и как этот Эдвин Таварес? По крайней мере ты едешь с полицейским, в случае чего он о тебе позаботится.
— Хороший человек, очень приятный, танцует божественно. И он мне нравится, — со смешком ответила Альтаграсиа.
— Уж не влюбилась ли ты в него?
— Мама, ты опять за свое…
День накануне отъезда в Севилью Оливер потратил на покупки в колониальном районе доминиканской столицы. Жизнь одинокого холостяка, не обремененного многочисленным семейством, давала ему возможность всецело сосредоточиться на работе. А дел ему хватало, учитывая занятость в полиции и преподавание в университете. Он решил, что какому-нибудь студенту докторантуры Мадридского университета Комплутенсе[15] будет приятно получить в качестве сувенира образчик ремесленного искусства тайно. Научный отдел полиции и занятия в университете заполняли почти всю его жизнь. Судьба ему улыбалась, и к без малого сорока годам он достиг заметных успехов в полиции, что по идее являлось хорошим стимулом стремиться к новым вершинам на профессиональном поприще. Однако преподавание давало ему возможность окунуться совсем в иную атмосферу, не столь напряженную, а главное, позволяло непрестанно пополнять багаж знаний.
И однажды он, возможно, осуществит мечту, к которой стремится многие годы. Заветная эта мечта — избавиться от одиночества. Оливер верил, что рано или поздно решит эту самую большую свою проблему. Он горячо на это надеялся. И преподавание в университете в какой-то степени его веру поддерживало.
Андрес зашел в магазинчик на улице Эль-Конде, где в изобилии были представлены деревянные маски, рисунки и гипсовые рельефы с индейскими мотивами. Он спросил продавщицу, все ли выставленные предметы относятся к ремесленному искусству таино. Молоденькая девушка ответила, что вполне вероятно. Хотя лично она не отличила бы их от образцов гаитянского искусства, подразумевая товар из соседней страны, делившей остров с Доминиканской республикой.
Оливер решил, что несколько деревянных масок и фигурок туканов, тоже сделанных из дерева местных пород, ярко и красиво раскрашенных, вполне подойдут для подарков ученикам. Закончив с покупками, он направился в маленький ресторан на углу улицы, примыкавшей к площади Колумба. С этого места он мог любоваться собором и площадью, где адмирал простирал руку к небесам, а красавица индианка Анакаона стремилась взойти вверх, к Первооткрывателю. Взглянув на памятник, Оливер вспомнил, что хотел прочитать надпись на постаменте.
Он заказал ром, и пока напиток готовили, воспользовался паузой, чтобы подойти к монументу. Над ним кружила большая стая голубей, мешая спокойно приблизиться. На основании памятника имелась мемориальная табличка: «Вседостойнейший и просвещенный дон Христофор Колумб».
Ту же фразу они обнаружили в бумагах воров. И мысль об этом не давала ему покоя. Воров интересовали эпитафии на гробницах мореплавателя. Не исключено, что их занимали надписи и на других памятниках Колумбу. В частности, вот на этом, установленном на площади, названной в честь величайшего первооткрывателя всех времен. Не следовало упускать из виду любые надписи на всех памятниках адмиралу.
Оливер поднял голову, и его внимание вновь привлекла фигура индианки Анакаоны, чья история всегда производила на него глубокое впечатление.
Ее образ потряс его и теперь.
Он в первый раз воочию видел физическое воплощение красавицы героини. Скульптурное изображение удивительным образом совпадало с тем обликом, какой Оливер долгие годы рисовал в своем воображении. Он был искренне взволнован. Возможно, дело было в том, что он много лет идеализировал и даже обожествлял личность индианки, и вдруг она предстала перед ним в полный рост.
Оливер помнил, как рассказывал ученикам о судьбе этой красивой правительницы таино, сестры Боэчио, касика королевства Харагуа.
На миг он вернулся в университетскую аудиторию, где два раза в неделю читал студентам лекции, освещая довольно широкий круг тем. В том числе и эту.
Один из самых любимых его спецкурсов, входивший в академическую программу, посвящался истории коренного населения острова, ставшего жертвой стремительной испанской колонизации. Этот раздел темы освоения Нового Света являлся наименее изученным и рассказывал о прошлом народа, не имевшего исторической памяти, так что оценить богатство культуры, погубленной под лживым предлогом насаждения новой, более развитой цивилизации, можно было только условно.
Когда Колумб пристал к берегам Эспаньолы, на острове существовало пять королевств с могущественными вождями во главе. Одно из них называлось Магуа. Оно находилось в районе Вги, к югу от современного города Сантьяго-де-лос-Кабальерос и к северу от Санто-Доминго.
Второе королевство, Мариен, занимало территорию, где позднее основали Пуэрто-Реал. Третьим
