Он прищурился и посмотрел на сцену.
— Не может быть, он умер.
Мужчина на сцене, по-видимому, не знал этого. Он принял как должное аплодисменты, раскланиваясь направо и налево, потом взял в руку микрофон.
— Спасибо, спасибо. Сегодня вечером я бы хотел начать с моей любимой, «Не могу не влюбиться». И мне хочется посвятить ее подруге, которая находится среди слушателей и которая завтра выходит замуж. Желаю тебе счастья, дорогая Кайра.
Кайра тихо рассмеялась и послала ему воздушный поцелуй. Джеймс снова пригубил.
Песня началась.
— Эй, — невнятно произнес Джеймс, — совсем как Элвис.
Она посмотрела на него и покачала головой.
— До чего ты дошел, — сказала она скорее нежно, чем с упреком. — Пожалуй, лучше отправить тебя в номер.
— Идет, — покладисто проговорил он. — Только зайду в бар и возьму еще бокал.
— Ну, уж нет. — Она встала, взяла его под руку и повела. — До конца вечера я буду главной. Будешь делать, как я скажу.
— Идет, — снова повторил он.
Смеясь, она вела его к лифту. Если б все было так легко!
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Комната плыла, кружилась, извивалась. Джеймс изо всех сил старался собраться с мыслями. Он был пьян. Такое с ним не случалось много лет, еще со времен колледжа. Как глупо. Он закрыл глаза и откинулся в кровати, но все закружилось сильней. Надо было ухватиться за что-нибудь, чтобы не выпасть из этого мира.
— Эге, — сказала Кайра, когда он обхватил ее руками, — я пытаюсь уложить тебя в постель.
— Постель, — пробормотал он и подтащил ее к себе.
— Джеймс!
Она боролась. Он насупился.
Она тут же затихла. Он с облегчением вздохнул и примостился к ней ближе. Ее запах напоминал калифорнийские маки, весной покрывавшие золотом холмы. Он положил на нее руку, рука тяжело повисла. Женщина рядом была мягкой и уютной. Он придвинулся еще теснее.
— Не уходи, — прошептал он, — останься здесь.
Кайра лежала совсем тихо, едва дыша. Твердый и теплый, Джеймс напоминал ей шоколад: темный, горько-сладкий, очень вредный для фигуры. Она вспомнила его поцелуй и как таяла каждый раз, когда он обнимал ее. Наверно, он думал, что она изголодалась по любви. И, черт побери, он был прав!
Она отодвинулась, осторожно выпуталась из его объятий и посмотрела на него. Волосы всклокочены, глаза закрыты, но все равно красив. Она несколько минут следила за тем, как он дышит, и в ней росло чувство, которое раздувалось и готово было задушить ее. Она закусила губу, пытаясь побороть это чувство… Да что ж это такое, черт возьми? Уважение? Привязанность? Или что-нибудь посильней?
Ничего посильней она позволить себе не могла. Ей надо избавиться от долгов и позаботиться о бабушке, вот и все.
Кайра годами изгоняла мысли о браке. После истории с Генри она твердо решила никогда больше не позволять себе становиться такой уязвимой.
Теперь на нее обрушился этот псевдобрак. Он пробуждал желания, которые она очень долго подавляла. Муж, дети, собственный дом — разве не об этом мечтает каждая женщина?
Ладно, хватит, сейчас надо уложить его в постель. Она нерешительно склонилась над Джеймсом. Легко сказать — уложить. А как раздеть? Сделай вид, что ты медсестра, мысленно сказала она себе. Или врач. Им приходится все время держаться отчужденно во время работы.
Она потянулась к ремню, расстегнула и выдернула его. Затем принялась расстегивать брюки. Отчуждение — это, конечно, хорошо. У нее вдруг заколотилось сердце, будто она пробежала целую милю, лицо горело. Она поджала губы. Р-раз, и брюки скользнули вниз. Кайра быстро стащила их и накинула одеяло. Не станет же она смотреть! Ну, разве что чуть- чуть…
Она вдруг разозлилась на себя. Непонятно, зачем она это сделала!
Но теперь все. Она встала и, погасив свет, ушла к себе в спальню. Сейчас она ляжет в постель и сразу заснет. Есть вещи, которыми лучше заниматься при дневном свете.
Когда Кайра проснулась, солнце уже поднялось. Было еще рано, но впереди тяжелый день. Пора вставать.
Первое, чего ей захотелось, — это позвонить домой и справиться о бабушке. Ответила сиделка О'Брайан. Они поговорили несколько минут. Дома все было в порядке, это ее подбодрило.
Теперь — разговор с Джеймсом. Кайра расправила плечи и решительно вошла в его комнату.
Джеймс еще спал. Она подошла к кровати, посмотрела на него и улыбнулась. Это произошло непроизвольно. Итак, она испытывала к нему чувство привязанности. В принципе — ничего страшного. Если только не влюбляться.
Она вдруг ощутила волчий голод. Меню доставки в номер потрясло ее ценами. Дневной заработок за чашку кофе со слойкой? Эти люди просто грабители. Надо идти в кафе.
Она спустилась на первый этаж. В кафе все оказалось жутко дорого, но вполовину дешевле, чем заказ в номер. Она взяла все в упакованном виде и пошла обратно.
Джеймс уже встал. Более или менее встал. Он сидел за столом, неестественно откинувшись на спинку стула.
— Доброе утро, — жизнерадостно произнесла Кайра.
— Арргг, — ответил он. Этот рык словно вырвался из самых недр души.
— Денек, кажется, приятный, — щебетала она, освобождая на столе место для еды. — Как себя чувствуешь?
Он злобно уставился на нее из-под набухших век.
Она широко улыбнулась:
— Что я люблю в спиртном, так это незамедлительность действия. Расплата за этот порок приходит сразу, причинно-следственная связь выступает со всей определенностью — совершенно ясно, чем навлекаешь на себя мучения. — Она отступила, подбоченясь, и бесстрастно глянула на него. — Это должно послужить уроком.
Его перекосило, и он схватился рукой за голову.
— Ты не могла бы говорить тише? — прохрипел он.
— Что? — мило спросила Кайра, не понижая голоса. — Ты не мог бы говорить погромче?
Джеймс закрыл глаза и не то застонал, не то заскулил. Он был таким жалким, что ей стало совестно.
— На, выпей апельсинового сока. — Она достала из коробки стаканчик.
Он с несчастным видом покачал головой.
— А кофе?
Он подозрительно посмотрел, потом кивнул.
Она поставила перед Джеймсом кофе, села и стала смотреть, как он очень осторожно пьет. Казалось, напиток действует — жизнь еле заметно блеснула у него в глазах.
— Не хочешь принять душ? — подсказала Кайра. — После душа должно полегчать.
Он кивнул и, поморщившись, осторожно встал, словно боясь переломиться. Она смотрела, как он зашел в ванную и закрыл за собой дверь. Тогда она схватила подушку и уткнулась в нее, трясясь от смеха. Бедный малыш, как он мучается!
Через полчаса Джеймс был уже почти человеком. Он снова сел за стол напротив нее и начал жевать
