А Ричард в этот момент осознает, что должен воспользоваться моментом, забыть прошлые беды, и поэтому говорит — тут я оставил, как у Шекспира:
Затем он поворачивается у меня к аудитории с самоуверенной улыбкой: «И Ричард — снова с вами!»
— Это великолепно, — проговорил священник, хлопнув ладонью по стопке листов. — Отличная поправка. Новый штрих к характеру злодея.
— В духе моего лорда Рейкуэлла... — Графиня не закончила предложение, надеясь на реакцию.
— Да. И... э... потом... — Сиббер схватил другой листок. — ...когда Ричард обращается к убийцам в четвертом акте, у меня он кричит: «Покончить с ним...» Потом я собираюсь слегка подмигнуть зрителям: «...вот вам и Бэкингем!» Я уверен, что сорву этими словами аплодисменты. Особенно если речь пойдет о голове Джорджа! — Сиббер плюхнулся на стул и засмеялся. — Понимаете, графиня, существуют всего два точных признака успеха актера. Это смех и аплодисменты.
— Никаких известий от Ребекки? — спросила графиня, наблюдая за его реакцией.
— Она всегда была импульсивна. — На лице Сиббера ничего не отразилось. — Она отправилась предаваться определенным утехам с этим юнцом. Но когда схлынет первая волна страсти, она вернется, поджав хвост и желая получить назад все свои роли. Подобные женщины всегда так поступают.
— И она на какое-то время примирится с Рейкуэллом?
— Если он швыряет деньгами так, как на празднике в «Причуде», то почему нет?
— Ваше преподобие Фарквар, вы, должно быть, встречались с благородным лордом.
Священник поднял на графиню глаза.
— С чего вы взяли?
— Когда мы с вами виделись в последний раз, он сидел в Бошампской башне.
— Ах этот! Из шайки титиров. Нет. Но разумеется, мне рассказывали о нем господа йомены.
— Как вы думаете, мог ли он каким-то образом сбежать из Тауэра в ту ночь, когда Лампоне читал свою лекцию о Страстях?
— Сбежать! — Священник покраснел. — Когда там стража, подъемные решетки, рвы и львы? Не думаю. — Он нахмурился, прикидывая. — А если этот парень сбежал, зачем возвращаться в Тауэр? С его деньгами он мог сесть на ночное суденышко, идущее до Франции, и к рассвету быть в безопасности. — Священник взял одну из Сибберовых страниц. — Мне нравится эта строчка, — сказал он, сдавленно посмеиваясь. — «Прощайте, принцы, похоронный звон по вам — он слаще музыки моим ушам».
— Льщу себя надеждой, что умею заставить фразу заиграть новыми гранями, ваше преподобие. — Сиббер обмакнул перо в чернильницу. — Мне нужно работать, графиня. Мы писатели! Вы же знакомы с нашей кухней. Особенно в моем случае, когда на меня свалилось это дополнительное бремя — играть в труппе, в которой за одну неделю пришлось заменить двух ведущих актрис и над которой висит угроза закрытия, исходящая от алчущего доходов филистера.
Графиня вернулась в артистическое фойе. Актеры находились здесь всю ночь. Кроме того, было очевидно, что никто из них даже не знает о смерти Ребекки. Но если она не ошибается, у Сиббера, бесспорно, имеются какие-то связи с малоприятным лордом Рейкуэллом.
Графиня и Элпью решили поговорить с книготорговцем, прежде чем подняться наверх и обследовать квартиру Ребекки. В конце концов эта угрюмая Сара все равно сунет свой нос во все углы.
Над дверью магазина раскачивалась под порывами ветра вывеска «Медная змея». Внутри было темно и пыльно, книги стояли на полках вдоль стен, лежали стопками на полу.
— Чем могу служить? — Хозяин оторвался от газеты.
— Мы ищем Ребекку Монтегю.
— А, это наверху.
— Да нет. Она не явилась в театр...
— Ах да, я же только что прочитал. — Он порылся на столе и выхватил экземпляр «Глашатая». — Сбежала с каким-то типом. — Книгопродавец бросил взгляд на женщин. — Прошу меня простить. Я не всегда покупаю этот листок, но иногда, знаете ли, так приятно приправить свой завтрак каким-нибудь скандальчиком. А где искать скандал, как не в «Глашатае». — Он положил газету. — Если говорить о профессиональной стороне дела, то я часто думаю, что принял неверное решение. Эти книги не расходятся, как раньше. «Максимы» де Ларошфуко и «Мемуары» мадам д'Олнуа расхватывали как горячие пирожки, и даже поэзию и пьесы мистера Ли и мистера Драйдена сметали с полок быстрее ветра. Но теперь я дошел до того, что запасаюсь старыми книгами по самосовершенствованию и шарлатанскими брошюрами типа «Откроем кладовку хозяйки; рекомендации по правильному питанию семьи и созданию уютного домашнего очага», «Волшебные способы ухода за вашим садом», «Загадки таинственной болезни». Только они и продаются, причем с бешеной скоростью. Они и газеты. — Он похлопал по «Глашатаю». — Да, газеты. Нравится вам это или нет, но книги умерли, и будущее за газетами.
— Ну а Ребекка Монтегю? Не обратили внимания, что там происходит в ее комнатах?
— Вчера вечером я видел, как от нее выходил какой-то субъект. Странного вида, с длинными черными усами, как у турка. Темно было, поэтому я плохо его разглядел. Он нес большую сумку. Но, кажется, пустую. Вскоре после этого я как будто видел ее...
— Ребекку?
— Точно не скажу. Но это была женщина в темном плаще и капюшон накинула.
— Когда это было?
— Очень поздно.
— А больше никто не приходил и не уходил?
— Вы пришли что-то купить? — Книгопродавец сложил на груди руки и сердито посмотрел на графиню. — Или что-то вынюхиваете?
— Сколько это стоит? — Графиня, не глядя, взяла книгу из соседней стопки и протянула торговцу.
— Два шиллинга.
— Я возьму. — Графиня улыбнулась, когда он принялся заворачивать книгу. — Вы говорили...
— Что немного позже слышал шаги — кто-то поднимался и спускался. Но это мог быть кто угодно. Хотя поступь легкая, как у ребенка. Скорее всего приходила эта неряха-служанка.
Торговец вручил графине завернутую книгу.
— Она включает все... — Хозяин лавки украдкой глянул на покидавшую его заведению графиню и крикнул: — Вот увидите — спросом пользуются только непристойности и скандалы! Если бы я торговал такой продукцией, то разбогател бы.
— Лампоне! — прошептала графиня, когда женщины на цыпочках стали подниматься на второй этаж. — Мы видели, как он заходил, торговец видел, как уходил. Возможно, он искал Ребекку и, не найдя, пошел на встречу с ней в парк.
— Но он говорит, что Ребекка вышла после Лампоне. Неужели она все время там пряталась, пока мы разговаривали с Сарой?
Графиня толкнула входную дверь и посмотрела в холл. Все было тихо. Она заглянула за дверь. Зеленый плащ исчез.
— Где она могла прятаться, когда мы здесь были?
— Под кроватью. Где угодно. В чулане или в гардеробе.
