интриг.
– Все получают их?
– Мне годами подбрасывают записки. Они анонимны, но с таким же успехом могут быть и подписаны. Однако на прошлой неделе записки изменились. И почерк, и стиль иные. Уверена, их писал другой человек.
Графиня, естественно, задалась вопросом, не о шантаже ли говорит Изабелла.
– Полагаете, что все эти сложности связаны с любовными интригами? Судя по впечатлениям одного- единственного дня, проведенного мною в замке, здешние обитатели не слишком жалуют друг друга.
– Да нет, они любят друг друга, только скрывают это. Все любовные связи, даже невинный флирт, строго запрещены в этой унылой обители. Хотя, по-моему, во всем царстве Купидона нет места более прекрасного, опасного и вдохновляющего, чем этот замок с печальными людьми, живущими в нем. – Изабелла Мердо-Мактавиш вздохнула. – Вы считаете, это Люси Уиппингем убила девушку за то, что та заигрывала с ее мужем?
– Я считаю, что мы должны предоставить решать это местным властям. – Графиня не хотела ни во что впутываться. Если день пройдет без происшествий, завтра к этому времени она уже будет в пути. Графиня забралась под одеяло.
– Леди Прюд говорит, что ваша пьеса называлась «Последнее дыхание любви».
– Верно, – хмыкнула графиня, поудобнее пристраивая голову на подушке. – «Последнее дыхание любви».
– Жаль, что мы тогда не были знакомы, так как, думаю, с другим названием ее судьба сложилась бы удачнее. Я бы предложила что-нибудь более возвышенное…
– Ночь уже почти пронеслась, Изабелла. Вы не устали?
– Пронеслась! Вот нужное слово. «Унесенные ветром». В этом названии так и слышится успех.
Графиня повернулась на бок. «Унесенные ветром», скажет тоже! Жаль, что Изабелла Мердо- Мактавиш не поняла намека и сама не унеслась с ветром. Понятно, почему ее так ни разу и не издали. Графиня от души зевнула.
– Ах, а меня зовет Морфей! – Она повернулась на спину. – Простите, Изабелла, но я внезапно почувствовала непреодолимую усталость.
Но Изабелла продолжала, не обращая на нее внимания:
– Насколько я понимаю, вы, графиня, пишете вдухе «Великого Кира»: romans a clef [26], скандальные листки и тому подобное. Я и сама подумывала обратиться к этому жанру литературы, но, кажется, эта волна идет на спад. Уверена, будущее за сказкой. Я иду по освященным стопам месье Перро и мадам Д'Олнуа. – Графиня притворно захрапела. Неужели эта женщина будет бубнить всю ночь? – Кот в сапогах, Мальчик-с-Пальчик, Золушка, Красная Шапочка, Синяя птица… Я планирую побродить по лесам и порасспросить старух, живущих в покосившихся хижинах в лесной глуши, компанию которым составляют лишь крысы, кошки да белки, пока не соберу свою коллекцию народных сказок. Возможно, однажды и вы присоединитесь ко мне…
К своему бесконечному удовольствию, графиня ощутила, что плавно погружается в сон.
Элпью встала на рассвете, чтобы растопить кухонный очаг. Вскоре после этого громоподобный стук в дверь возвестил о прибытии целой повозки с беженцами. Элпью вздохнула с облегчением, когда на место у вертела Уэкленд определил угрюмого юнца.
– Лорд Уэкленд, сэр, – собралась с духом Элпью, – раз Пайп все еще больна, а на рынке необходимо закупить кое-какие продукты, может, я подменю ее?
– Чепуха, женщина! – фыркнул шеф-повар. – Ты не говоришь по-французски, у тебя нет опыта.
– Это не так, сэр. Я делала покупки для герцогини де Пигаль.
Уэкленд поднял бровь.
– Для Олимпии Пигаль? Любимицы французского и английского дворов? Да ей, наверное, лет сто.
– Для Олимпии Афины Монтелимар, герцогини де Пигаль. – Элпью вытаращила глаза. На самом деле она только один раз сходила для герцогини на сент-джеймсский рынок, но он-то откуда ее знает? – И ей, я думаю, лет шестьдесят пять, сэр. Хотя некоторым из своих молодых поклонников она называет число «тридцать».
– Как там она? – Уэкленд многозначительно улыбнулся. – Все та же эксцентричная Олимпия?
– В основном – да, сэр. На заре в мужском платье упражняется на шпагах, ее лондонский дом не отличишь от зверинца, ночи напролет играет в азартные игры, постоянно носит расшитую блестками маску…
– Ну ладно, мистрис Элпью. – Уэкленд обвел взглядом таращившихся на них новеньких. – Эй, вы, все за дело, если хотите заработать еду. А вам я дам список. Сбивайте цену на сколько сможете, и пусть все доставляют прямо в замок. Сейчас шесть. Я буду ждать начала доставки с восьми часов.
Когда графиня проснулась, леди Мердо-Мактавиш спала на второй кровати. Получив такой шанс, леди Анастасия запихала булочки в свой ридикюль и выскользнула из комнаты. Она собиралась пойти в город, чтобы провести до побега поменьше времени в обществе этих неприятных людей. Положив в сумку перо, чернильницу и бумагу, она стала выбираться из замка.
– Графиня, вы хорошо спали? – Герцогиня де Шарм схватила леди Анастасию за локоть, когда та вышла на парковую лужайку. – Мы с мужем всю ночь в тревоге ворочались с боку на бок.
– Понимаю, об этом деле даже страшно подумать. – И, не позволив вовлечь себя в очередные домыслы о том, кто бы мог это сделать, леди Анастасия перехватила у герцогини инициативу. – Я еще не имела удовольствия познакомиться с вашим мужем.
– Месье герцог проводит большую часть времени в Версале. Два короля живут так близко друг от друга, но очевидно, для него, как для француза, куда полезнее снискать милость собственного монарха. – Она понизила голос. – Следует добавить: обхаживать короля, который на самом деле имеет трон.
– А его величество король Яков никогда не удостаивает своим появлением наш этаж?
– Нет, кроме тех случаев, когда король Франции наносит нам визит. Насколько я знаю, король Яков проводит время в основном со своими детьми или в молитвах, – ответила герцогиня. – Со времени разгромной ирландской эпопеи на речке Войн, похода на Огрим… – Она перекрестилась. – Вы когда-нибудь встречались с королем Вильгельмом, узурпатором?
– Сама я голландцев не люблю, но действительно встречалась однажды с королем Вильгельмом, и он показался мне довольно приятным, хотя невысоким.
– Приятным, да. – Герцогиня понимающе кивнула. – Мне говорили то же самое. Вы идете в город?
– Да вот решила пройтись по магазинам. – Графиня надеялась, что теперь эта женщина отстанет от нее. У леди Анастасии были в городе дела, и в спутнице она не нуждалась. – По воспоминаниям детства, когда моя семья жила здесь во время того изгнания, у меня сохранилось очень смутное представление о Сен-Жермене.
– Тогда я прогуляюсь с вами. – Герцогиня взяла графиню под руку. – Сама я была слишком мала, чтобы быть беженкой в годы Республики, но мои родители, разумеется… – Она наклонилась к графине и тихо продолжила: – Почему эту девушку похоронили в такой спешке?
Опять они вернулись к смерти несчастной Аурелии, но графине не хотелось высказывать определенное мнение.
– Я не знаю местных обычаев…
– Ее похоронили сегодня утром, еще до рассвета, отслужив кратчайшую службу, и всем нам запрещено об этом говорить. Лично я полагаю, что ее отравили. – Герцогиня стиснула руку своей спутницы и повела ее через оживленную улицу к центру города. – А вы, графиня, положа руку на сердце?
Путь женщинам пересекло стадо гусей; птицы шествовали, переваливаясь с боку на бок и гогоча, их подгонял хворостиной мальчишка в белой куртке.
– Это может быть все, что угодно, – ответила графиня, обходя дымящуюся кучку конского навоза. – В области медицины я не специалист.
– Уверена, в любом случае действие было преднамеренным. Кстати, вчера днем я получила записку…
