– Еще одна! Неужели все женщины в этом замке получили по записке? – Мое предположение, графиня, заключается в следующем: я считаю, что кто-то из живущих в замке – и я могла бы добавить, кто-то из нашего круга – купил яд и отправил бедную девочку на тот свет.
Жизнь в городе бурлила. По Приходской улице катили фургоны, груженные бочками с вином, тюками сена и корзинами с овощами.
– Согласна, во всем этом деле есть нечто очень неприятное. А родные Аурелии? Что они думают об этом?
– В том-то и дело. – Герцогиня оглянулась, словно опасаясь, что их подслушают. – Она была сиротой.
На главную улицу свернул фермер, гнавший перед собой дюжину овец. Графиня посторонилась, чтобы животные не сбили ее с ног, запутавшись в складках платья.
– И все же, по-моему, нет причин притворяться, будто ее и не существовало.
– Да, но понимаете, графиня, Стикуорт и другие мужчины считают, что известие об отравлении не должно достигнуть Версаля. Ибо в противном случае суд будет скорым и неправым. Кого-нибудь обезглавят или сожгут, и всех нас отправят восвояси. Людовику уже надоели английские бунтовщики. Он ищет только повода для высылки. И отравление станет тем самым предлогом, которого он ждет.
– Выслать англичан? Но куда? Люси Уиппингем сказала мне, что в Англии нам нечего рассчитывать на теплый прием.
– Да, домой мы вернуться не можем. У нас не будет постоянного места жительства, и нам придется стать странниками, переезжать из страны в страну, умоляя о милосердии, рассчитывая на тех, кто не поддерживает короля Вильгельма.
– Но с вами-то все будет в порядке, герцогиня. Вы ведь замужем за французом.
– Теперешняя жизнь при дворе разительно отличается от прежней. – Графиня возблагодарила Бога, что скоро покинет это место. – Леди Прюд, например, начисто лишена обаяния. Очень мужеподобна. Ей бы усы, из нее получился бы потрясающий кавалер.
– Она на свой лад поддерживает в замке порядок. Франция мне нравится, но я бы с радостью вернулась домой… при любом короле на английском троне. – Герцогиня пробиралась вдоль ряда бродячих торговок, продающих тесьму и галуны. – Только когда видишь, какую безвкусицу выдают в наши дни за ленты, начинаешь скучать по французским гугенотам. Наверное, в Лондоне теперь все завалено их чудесными шелковыми изделиями. – Остановившись, она порылась в товарах, разложенных на прилавке. – Странно, не правда ли? По прихоти двух королей тысячи французов-протестантов были изгнаны в Англию, а тысячи англичан-католиков – во Францию. – Герцогиня двинулась дальше, пробираясь через толчею уличного рынка. – Мне кажется, англичанам повезло больше, так как французы великолепные повара и превосходят нас по части моды. Тогда как мы, англичане, на что мы годны?
– Вы… вы недавно здесь? – Проходившая мимо женщина, вся в черном, схватила графиню за рукав. – Вы не могли бы выделить мне пенсию? Я бедная вдова, и у меня кончились деньги…
– Благодарю вас, мадам Гарднер. – Герцогиня отцепила пальцы женщины. – У графини с деньгами не лучше, чем у вас. – И она повела леди Анастасию прочь. – Извините, графиня. Несчастная женщина у всех просит деньги. Она уже десять лет носит этот траур. Да, она бедна, это правда, но живет не хуже многих других.
– Нет ли тут поблизости аптеки? – Графиня рассматривала вывески магазинов, выискивая голову Галена или единорога. Она сожалела о той минуте, когда согласилась приехать сюда, и радовалась, что вскоре отсюда уедет. – Мне нужно кое-что купить.
– Полагаю, на самом деле вы ищете старую мамашу Ле-Саж? – Герцогиня поджала губки и испытующе посмотрела на свою спутницу. – Опытную помощницу в тайных делах.
– Понятия не имею, о ком вы говорите. – Графиня постаралась изобразить простодушие, но лишь размазала краску для ресниц до самых бровей.
– О торговке ядами. Ее лавочка вон там. – Герцогиня указала на темную дверь в углублении. – Я видела, как вчера вечером вы собирали со стола булочки.
– Я проголодалась. – Графиня невинно улыбнулась. – Люблю пожевать в постели.
– Ну да, конечно. – Герцогиня снова поджала губы, и леди Анастасия заметила, какие они пухлые и яркие. Какая все же необычная внешность у этой женщины – маленький красный рот и большой крючковатый нос. – А мне нужна снотворная настойка из болиголова. Идите же, я никому не скажу, но вы должны сообщить мне о том, что выясните. Если среди нас разгуливает отравитель, я хочу об этом знать. – Подобрав юбки, герцогиня повернулась и смешалась с толпой, крикнув напоследок: – Удачи вам, графиня!
Утро у Элпью выдалось неплохое. Многие рыночные торговцы, сами из английских беженцев, говорили на сносном английском. Какое облегчение – покинуть на время замкнутое пространство дворцовой кухни и солнечным днем пройтись по очаровательному городку. Элпью очень позабавили вывески на французских магазинах. Тогда как в Англии вас встречают головы единорогов, скрещенные ключи или циветта [27] и три селедки, здесь вы видите надписи «Au faune qui boit», «Le Chien qui fume», «Le bceuf sur le toit», которые, судя по картинкам, означают «Пьющий олень», «Курящая собака» и «Бык на крыше». Что под всем этим подразумевалось, Элпью даже не попыталась выяснить, но, бесполезные как фразы для общения, эти надписи стали ее первыми уроками французского языка.
Она уже выполнила свои обязанности и теперь собиралась поискать способ быстро заработать денег для их с графиней отъезда. Всегда найдется какое-нибудь занятие, не обязательно включающее услуги определенного рода. Скажем, Элпью может продать свои волосы или во второй половине дня разнести письма и доставить сообщения.
К сожалению, большая часть объявлений в окнах магазинов была написана по-французски и без картинок, поэтому смысл их остался для Элпью неясен.
Переходя главную улицу, она заметила группу женщин, быстро идущих ей навстречу. По виду женщин Элпью решила, что они направляются на работу. Она присоединилась к ним в надежде, что они приведут ее туда, где ей удастся предложить свои услуги на этот день.
Женщины свернули в темный проулок. Элпью не отставала. Они вошли в дверь без вывески и исчезли в длинном неосвещенном коридоре.
Элпью с минуту помедлила снаружи, потом расправила юбки, пригладила волосы и приготовилась войти. Она уже толкнула дверь, но тут в узком коридоре показались люди, двигавшиеся к выходу, поэтому Элпью посторонилась, пропуская их.
Хорошо одетая женщина, смеявшаяся и казавшаяся весьма довольной, вышла на улицу.
– Как это возбуждает, – обратилась она к кому-то позади нее. – Как мне нравится, что мы делаем это тайком. – Она обернулась. – И все эти девицы – сосут, чмокают, жуют! Только подумать, ведь мы можем разбогатеть на подобных вещах. Вы гений, мой дорогой.
На свет вышел широко ухмыляющийся лорд Уиппингем.
– Моя дорогая леди, я рад, что доставил вам удовольствие.
Элпью уткнулась в носовой платок, надеясь, что получилось натурально и лорд Уиппингем не узнает ее.
– Где вы отыскали этих развратниц? Сомневаюсь, что при дворе короля Якова.
– Что за мысль! – Уиппингем рассмеялся. – Вчера я попробовал это на своей жене. Ее это не позабавило!
– Девушки, которых вы используете, произвели на меня впечатление. – Женщина ступила за порог. – Они очень быстро обучаются всем приемам.
– Вам пора бы уже знать, что в этом городе полно отчаявшихся людей: за несколько су они сделают что угодно. – Он закрыл дверь. – А теперь, добрая госпожа, позвольте проводить вас до кареты, и через несколько дней мы станем обладателями чудесного результата нашего блистательного союза.
– Все сколько-нибудь значительные обитатели Версаля будут умолять, чтобы мы удовлетворили их. – Запрокинув голову, женщина развела руки. – Великий Король-Солнце будет дрожать от нетерпения у наших ног. Да и как он сможет устоять?
Смеясь, парочка под ручку вышла на улицу. Элпью терзалась: пойти за этим веселым кавалером? А
