– Я не хочу вовлекать тебя в это, – сказала она. – Не стоит. Я и сама не понимаю, для чего я это делаю.
– Я понимаю, – сказал Коэн. – Я все знаю.
Она сделала движение, чтобы повернуться, но он положил мягкую руку ей на плечо и остановил ее.
– Я знаю о генетической операции. Я знал об этом долгие годы, Кэтрин. Или Кэйтлин. Или как тебя еще называли? Я откопал это гораздо раньше Корчова.
Ли стояла среди движущихся теней в его саду и думала о вопросах, которые он деликатно не задавал, о каждой встрече, когда он мог сказать ей, что знал, но не делал этого.
– Почему ты не сказал мне об этом? – прошептала она.
– А я должен был сделать это? Я не собирался рассказывать никому, а мне самому все равно. Какая поэтому разница, знал я об этом или нет?
Внезапно она разозлилась, почувствовав себя преданной и обманутой.
– Я знаю тебя. Ты ждал, что я расскажу тебе сама. Ты держал это про запас, чтобы воспользоваться. Проверял, насколько я доверяю тебе? Насколько близко я подпущу себя к тебе на этот раз? Для тебя это – всего лишь продолжительный тест!
– Это паранойя.
– Так ли?
– Но даже если ты права, то что? Я определенно не получил ответа, который сделал бы меня счастливым. Все то же самое. Ли – против всего мира, и каждый, кто дотронется до нее, останется без руки и получит плевок в лицо.
– Ты же знаешь, что это не так.
– Так что же это тогда?
Ли пожала плечами, неожиданно почувствовав себя усталой.
– Скажи мне, – попросил Коэн.
– А о чем говорить, если тебе и без того все известно?
– У тебя есть выбор, Кэтрин. Что может с тобой случиться в самом худшем случае? Тебя разжалуют и уволят? Готова ли ты расплатиться жизнью за нищенскую зарплату и убогую пенсию?
Ли рассмеялась.
– Я рисковала своей жизнью за эту нищенскую пенсию ежедневно в течение последних пятнадцати лет. Что изменилось сейчас?
– Сейчас это – измена. Послушай, Кэтрин. Я говорил серьезно, когда недавно предлагал тебе работу.
– Я не прихлебательница, Коэн. Меня не привлекает быть экземпляром в твоей коллекции приматов.
– Все совсем не так. По крайней мере с тобой.
– Хватит сказочек, – сказала она и посмотрела на него в упор.
Коэн отвел глаза в сторону.
– Ты думала о Метце? – спросил он. – Ты сама говорила. Кто бы ни занимался оборудованием Шарифи, он планировал это в течение многих лет. Ему нужно было добыть геномы, соединить их, вырастить их в резервуаре. Какова была вероятность того, что Шарифи и офицер, расследующий обстоятельства ее гибели, выращивались в резервуарах одной и той же лаборатории и обладают одним геномом? Каковы были шансы, что возникнет ситуация, в которой ты играешь роль Шарифи, а я должен занять место полевого AI?
– Не может быть, – прошептала Ли.
– Почему нет? Если Корчов раскрыл твой секрет, то почему это было не по силам Нгуен?
– Она не знает. Никто не знает.
– Насколько ты в этом уверена?
– Могу поспорить на все, что угодно, даже на свою жизнь.
– Именно это ты и собираешься сделать, не так ли?
Пока они говорили, луна спряталась и подул холодный ветер. Ли всмотрелась в черные тени под деревьями и поежилась.
– Позволь мне помочь тебе, – сказал Коэн умоляющим голосом.
– Нет.
– Вот так. Просто – нет?
– Просто нет.
Коэн обошел ее, чтобы заглянуть ей в лицо. Даже при слабом свете он выглядел усталым и побежденным, похожим на игрока, который проиграл все без остатка и наблюдал, как крупье забирает себе все взятки.
– Если речь идет о деньгах…
