тому же идти было не так уж далеко.
Уракава сдал номер в половине второго ночи. Пройдя через Накано, проверяющего, номер поступил в типографию. Такие сложные статьи набирались вручную. Наборщик был свой, из прежнего состава «Вестника». Вместе с верстальщиком они подготовили полосы и отправили их в корректорскую. Потом номер попал к выпускающему, который разметил заголовки и расположил по полосам фотографии. Теперь полагалось сделать оттиск и отправить его на подпись главному редактору.
Посвященный в заговор выпускающий подставил на полосу заранее заготовленную «рыбу», и оттиск пошел к главному с совершенно иной статьей. Тот мельком проглядел верстку и, ни о чем не подозревая, подмахнул ее. На этом подготовка к печатанию заканчивалась.
По оттискам готовятся полосы набора, причем первая полоса и полоса местных новостей — в самую последнюю очередь.
Выпускающий лично выравнивает и чистит полосы набора. При этом присутствуют его помощник и проверяющий. Именно в этот момент можно было заменить «рыбу» на набранную тайком статью Томоко. Формат и расположение колонок в точности соответствовали подписанному в печать материалу.
Выпускающий Кимура и проверяющий Накано переглянулись. Уракава не случайно остановил свой выбор на этих двоих — они пришли в газету еще при Сигэёси Оти. В наборном цехе зазвонил телефон.
— Таока, возьми трубку, — сказал выпускающий помощнику. Звонил Уракава, как и было уговорено. Таока единственный не участвовал в заговоре, и дежурный редактор должен был задержать его у телефона.
Статью подменили в мгновение ока.
— А? Он не заходил, — слышался из наборного цеха голос Таоки. — Извините, плохо слышно… А?.. Нет, этого я не знаю.
Когда помощник вернулся, все было кончено. Рабочий из печатного цеха пришел забирать готовые формы.
И тут Таоке показалось, что с первой полосой что-то не так. Вроде бы та статья, что шла в рамке, чересчур выпирает. Наверно, показалось, подумал он. Глаза его пробежали по первым строчкам, и Таока остолбенел.
Глубокой ночью в спальне мэра запоздалой осенней цикадой запищал телефон. У постели хозяина Хасиро стояло три аппарата, каждый связывал его с одним из доверенных секретарей, и номера были известны весьма ограниченному кругу лиц. Звонок раздался совсем негромко, но Иссэй Ооба моментально открыл глаза и протянул руку к телефону.
— Извините за поздний звонок, — испуганно прошелестел голос в трубке.
— Что надо? — В голосе мэра не было и тени сна.
— Господин мэр, чрезвычайное происшествие, — взволнованно затрепетала мембрана. Иссэй Ооба молча ждал продолжения.
— Кто-то докопался до операции в низине Каппа!
— Что?! — чуть дрогнул голос мэра.
— Звонил наборщик из «Вестника Хасиро». Они дают статью, в которой сказано всё.
— Почему они дают такую статью?
— Я уже выяснил. Они обманули главного редактора.
— Я надеюсь, номер остановлен?
— Видите ли, господин мэр, он уже в печатном цехе.
— Немедленно остановить машину.
— Но тогда не выйдет газета!
— Идиот! Эта статья ни в коем случае не должна увидеть свет. Пусть газета запоздает, не беда.
Голос мэра загрохотал громовым раскатом:
— Статью рассыпать! Розыск произвести потом, сейчас главное — не дать им выпустить номер! Неужели надо было терять попусту столько времени? Без меня не могли додуматься?! Живо исполнять!
Излив гнев на замершего от ужаса секретаря, Иссэй Ооба швырнул трубку и позвонил по нескольким номерам. Главным помощникам властителя было велено немедленно собраться на чрезвычайное совещание.
— Папулечка, ты что это расшумелся среди ночи? — капризно протянула лежавшая в постели молоденькая девица. Миё, в прошлом гейша, не блистала умом, но умопомрачительные формы открыли ей дорогу в опочивальню главы дома Ооба. Она была для него даже не любовницей, а просто игрушкой. Вообще-то сейчас у мэра имелось еще три таких фаворитки, но Миё в последнее время пользовалась особой его благосклонностью.
— Не твое дело, спи, — прикрыл он ладонью заспанные глазки красотки и, окинув взглядом ее вальяжно раскинувшееся тело, ощутил знакомое жжение внутри. Мэр прислушался к себе. Он знал за собой эту особенность — ощущение опасности рождало в нем непреодолимое физическое желание. Если накануне какого-либо важного события вот так подкатывало изнутри — значит, держи ухо востро. Иссэй знал по опыту, что настает горячее время.
УЛИКА
— Папа, папа! — разбудил его голос Ёрико.
Очнувшись от глубокого сна, Адзисава почувствовал, что девочка трясет его за плечо.
— Ты что, Ёрико?
Он взглянул на лежавшие возле подушки часы. Начало четвертого. Лицо Ёрико было непривычно взволнованным.
— Тетя Томоко тебя зовет!
— Томоко-сан? Тебе что, сон приснился? Откуда ей здесь взяться среди ночи?
— Я слышала! Слышала ее голос! — упрямо крикнула девочка, устремляя взгляд вдаль. Но кругом царила глухая тишина.
— Не может быть. Послышалось тебе. Ну, ложись спать, а то не встанешь завтра.
— Ничего не послышалось! Она звала! — сердито повторила Ёрико, никогда и ни в чем не перечившая приемному отцу.
— Ну а как она звала? — спросил Адзисава, озадаченный настойчивостью Ёрико.
— Она крикнула: «На помощь!»
— «На помощь»?
— Наверно, ее схватили злые люди и мучают! Я боюсь!
Лицо девочки исказилось от страха. После потери памяти у Ёрико необычайно обострилась интуиция. Ее предчувствия почти всегда оказывались верными — видимо, подсознание пыталось компенсировать урон, нанесенный рассудку утратой памяти.
Страшный удар, обрушившийся на неокрепшую душу Ёрико, вооружил ее особым, сверхтонким чутьем, и, зная это, Адзисава не мог отмести волнение девочки как вздорные страхи.
— Ну что ж, пойду взгляну.
— И я с тобой!
— Ты подожди дома, а то, не дай бог, простудишься.
— Я с тобой, с тобой! — опять заупрямилась она.
— Ну что с тобой будешь делать. Ладно, только оденься потеплее.
На улице было холодно. Было только начало сентября, но в долине, со всех сторон окруженной горами, по ночам температура резко падала. Они осмотрелись по сторонам. Все было тихо — ни шума машин, ни лая собак; квартал спал, погруженный в мирный сон. Низко нависли тяжелые тучи, на небе не
