двоих, что они не заметили того, чего не видела и она сама.
Но благодаря советам Макса ей удалось все изменить. Это значило, что не стоило злиться и на него.
Энни весело улыбнулась, стараясь думать не о Максе, а о своем плане.
— Ты прав. Значит, сегодняшний день прошел не напрасно. Ведь Джош попросил позволения позвонить мне.
— Да, все прошло замечательно. — Макс осторожно взглянул на нее.
— Я пригласила Грейс на ленч. Хочешь прийти? — спросила Энни.
— Да, — пробормотал он.
Макс не выглядел обрадованным, но мрачное выражение лица стало для него обычным в последнее время.
Энни присоединилась к женщинам, убиравшим посуду после пикника.
— Ты привлекла к себе внимание сегодня утром, — поддразнила ее Ева Сандерсон, когда они собирали в стирку полотенца. — Ничто не стимулирует мужскую активность так, как хорошенькая девушка. Думаю, в будущем эти два джентльмена еще проявят себя.
— Только два? Я бы сказала, три, — отозвалась Рэйчел Адаме, жена священника. — Макс Хантср так ревновал, что я всерьез опасалась, не затеет ли он ссору посреди проповеди.
Остальные женщины захихикали, и Энни вежливо улыбнулась. На самом деле в этом не было ничего смешного; сама мысль о ревности Макса была сумасшествием. Скорее всего, он притворялся, чтобы помочь ей обратить на себя внимание Джоша и Паркера.
Она связала в узел полотенца и взяла пустое блюдо из-под пирога.
— Я все постираю.
— Но сегодня моя очередь, — запротестовала Рэйчел.
— Ничего, я все равно собираюсь сегодня стирать, — сказала Энни и под этим предлогом постаралась поскорее покинуть кухню.
Она должна была догадаться, что всем захочется обсудить произошедшую в ней перемену и возможность возникновения нового романа. В городке не было интересных тем для разговоров с тех пор, как шсстидесятидвухлетний холостяк Моррис Джеппсрс женился на вдове Джейн Гастингс. У Морриса теперь было шесть приемных детей и четырнадцать внуков, которых он любил до безумия. С той поры прошло два года. Энни надеялась, что скоро появится еще одна благополучная история, в которой она будет фигурировать в качестве счастливой невесты.
Она вышла из кухни, и Макс тут же подошел и забрал у нес сверток с полотенцами. Это проявление заботы показалось ей очередным доказательством того, насколько обманчива может быть внешность.
— Готова? — спросил он. — Бабушка ждет в машине.
— Конечно.
Когда они покидали церковь, Макс положил руку на се талию. Этот покровительственный и чуточку старомодный жест, должно быть, никогда не потеряет своей привлекательности. Энни чувствовала, что они оказались в центре внимания, и изо всех сил старалась не покраснеть.
Никто не увидел бы в этом ничего необычного, если бы она не сменила полностью свой гардероб. Теперь все следили за каждым се шагом с любым неженатым мужчиной, даже если этим мужчиной был Макс. Какая нелепость! Да он же вырос в Митчеллтоне, и то, как он относился к браку, не было ни для кого секретом.
— Ты не могла бы подождать пару часов с ленчем? — спросил он, не замечая направленных на него любопытных глаз.
— Конечно, но почему?
— Утром магазины были закрыты, поэтому сейчас мне нужно съездить в Сакраменто, чтобы найти кое-какой инструмент.
Она удивленно заморгала.
— Инструмент?
— Я собираюсь установить новые замки в твоем доме. Помнишь?
— Не нужны мне никакие замки! — возразила Энни. — И вообще, я же сказала тебе, что сама об этом позабочусь.
— Я не допущу, чтобы ты жила в доме, который не запирается должным образом, — сказал Макс, открывая перед ней дверцу машины.
— Это мое дело, не твое, — взвилась Энни.
— Поверь моему слову, этой битвы тебе не выиграть, — отозвалась Грейс с заднего сиденья. Она по- матерински улыбнулась Энни и пожала плечами. — Макс так же упрям, как и ты.
Макс фыркнул и ничего не ответил, тем самым подтверждая слова своей бабушки.
Энни ерзала на сиденье, и юбка соскальзывала с ее стройных ног. Нравилось ей это или нет, но платье было слишком откровенным для Митчеллтона. Или Макс действительно был ханжой, как она его назвала.
— С тобой трудно, — сказала Энни, застегивая ремень безопасности. — Мне не нужна твоя забота.
— Разве я говорил, что собираюсь заботиться о тебе? — спросил Макс.
— Как остроумно.
Они выехали со стоянки, и Энни махнула рукой все еще стоявшим возле церкви прихожанам.
— Люди, должно быть, шокированы, видя тебя два воскресенья подряд, — заметила она.
— Переживут.
Макс тоже поднял руку, отвечая на приветствия. Большинство лиц были ему знакомы.
— Ты прав, они пережили период твоего полового созревания, — легкомысленно заметила Энни. — Так что и это переживут.
Макс взглянул в зеркало заднего вида и заметил широкую улыбку на лице Грейс.
— Хочешь что-нибудь добавить к этому, бабушка? У тебя наверняка припасено множество историй о моей растраченной молодости. Некоторые из них Энни, возможно, еще не слышала. Пожилая женщина приняла чопорный вид.
— Зато я еще никогда не слышала, как вы с Энни препираетесь из-за пустяков. Это познавательно.
— Мы не… препираемся.
Энни поглубже забилась в сиденье. В глубине души ей хотелось устроить жаркую перепалку с Максом. Она всегда сдерживала себя в его присутствии… как же она сумеет быть откровенной с кем-то еще, если не может быть самой собой с единственным мужчиной, который ей небезразличен?
Едва осознав, в какой опасной близости находится от того, чтобы полюбить Макса, Энни побледнела. Полюбить его, как женщина любит мужчину, а не просто друга…
Нет. Она не позволит этому случиться, не подставит себя еще под один удар. Едва они подъехали к дому Грейс, Энни распахнула дверцу еще до того, как автомобиль остановился.
— Увидимся, — бросила она через плечо и почти бегом бросилась по траве к своему дому.
Если бы только было возможно отменить приглашение на ленч, Энни немедленно сделала бы это. Но она уже поговорила с Грейс. И Макс решил «защищать ее», а это значило, что он придет менять замки, несмотря на все ее возражения.
Защищать.
Смешно.
Прежде всего, Энни требовалась защита от Макса. Он был единственной опасностью в ее жизни.
Они перекусили, и Грейс ушла к себе вздремнуть, оставив Энни наедине с суетившимся по поводу се дверей Максом. Он съездил за замками в свою квартиру и переоделся в джинсы. Задняя дверь осела настолько, что не закрывалась полностью.
Когда Макс снимал тяжелую дверь с петель, мускулы вздымались на его плечах.
— Нужно немного подшлифовать, — пробормотал он.
Укрепляя дверь на козлах, Макс снял рубашку и отбросил в сторону.
У Энни подкосились ноги при виде его обнаженной мускулистой груди и бронзовой кожи. Макс был
