Ты будешь моей

дому Элизабет.

Трехчасовая поездка дала Вудроу время на размышления. В основном он думал о том, что сказал ему Рори. И хотя Вудроу совсем не желал признавать, что его младший брат хоть в чем-то прав, он в конце концов был вынужден согласиться: в некотором отношении его слова звучали весьма правдиво. Элизабет во многом наивна, особенно в том, что касается мужчин. Возможно, здесь сказалось ее не слишком счастливое детство или необходимость присматривать за взбалмошной сестренкой, он точно не знал. Но Вудроу понял: ее на самом деле могла обидеть реплика Рори. Элизабет очень чувствительная женщина, очень порядочная и честная. И она вообразила, что он использовал ее!

Вудроу злился.

Как только она могла так плохо обо мне подумать?!

Зажегся красный свет, он остановил машину и, откинув голову назад, расправил плечи, стараясь стряхнуть накопившееся напряжение. Но это не помогло. У него было ощущение, что его плечи и шея закованы в стальной панцирь. Боже, как он ненавидел большие города!

И именно в городе решила обосноваться Элизабет.

Эта мысль снова разозлила Вудроу. Но теперь ему было уже все равно, злится он на докторшу или нет, ведь теперь он знал, что не может жить без нее. Однако сможет ли он привыкнуть к городу, если она захочет в нем остаться?

Содрогнувшись от этой мысли, Вудроу, раздраженный долгой задержкой, постучал пальцами по рулю и бросил взгляд в боковое зеркало. Он смотрел, смотрел в него, затем повернулся и выглянул в окно, не веря своим глазам. Автомобиль, стоявший за ним, был набит детьми не старше шестнадцати лет. Водитель стучал по рулю, словно по барабану, отбивая на нем ритм в стиле «рэп». Волосы у детей были раскрашены в яркие цвета и подняты в прически, как у индейцев. Носы, брови, нижние губы подростков были проколоты, в них поблескивали металлические украшения, а тела, насколько мог разглядеть в темноте Вудроу, сплошь покрывали татуировки. Из окна этого автомобиля валил дым, и Вудроу показалось, что этот дым отнюдь не от сигарет.

— Извращенцы, — пробормотал под нос Вудроу и, нахмурившись, отвернулся. — Ваши матери, наверное, ночами не спят и плачут, не зная, что с вами делать.

Он замер при этой мысли, вспомнив свою собственную юность и период бунтарства, через который он прошел. Если бы не Эйс, то он мог бы пойти по тому же пути, что и эти подростки в автомобиле, стоявшем за ним.

Резкий гудок заставил Вудроу подпрыгнуть. Он взглянул на светофор и увидел зеленый свет.

— Эй, идиот! — закричал один из подростков. — Ты что, не отличаешь зеленого от красного?

Подросток сделал пальцем определенный жест, который не требовал разъяснения.

И тогда Вудроу вышел из машины. Ему потребовалось четыре шага, чтобы оказаться возле машины, стоящей сзади.

— У тебя пять пальцев на руке, — сказал он мальчишке, - и если ты не хочешь остаться с четырьмя, я советую держать этот палец, — он указал на его средний палец, — под контролем.

Подросток, ухмыльнувшись, переглянулся со своим дружком, сидевшем на переднем сиденье.

— Ты хочешь «сделать» меня, ковбой?

Вудроу еле удержался от того, чтобы не вытащить мальчишку за ухо и не дать ему пинка.

— Это просто слова, — бросил он, затем отступил от машины. — Посмотрим, насколько ты сам крут.

Подросток взглянул через плечо на своих друзей, сидевших на заднем сиденье, затем, откинувшись назад, рывком открыл дверь, и она больно ударила Вудроу по колену.

Потеряв бдительность, Вудроу судорожно вздохнул от боли. И прежде, чем он смог пошевелиться, они все накинулись на него, словно стая бродячих собак. Один расцарапал ему угол глаза, другой ударил в живот, чья-то нога попала ему прямо в ребро. Кто-то прыгнул ему на спину, схватил за волосы и потянул голову назад.

Будто в замедленной съемке, Вудроу увидел, как к нему приближается держащая нож рука. Лезвие ярко блеснуло в свете уличных фонарей. Он понял, как выглядит смерть, и почувствовал страх. Но Вудроу также понял, что не готов умереть. Не сейчас, когда он только начал жить. Не сейчас, когда женщина, которую он любит, находится всего лишь в трех кварталах от него. Не сейчас, когда она еще не знает, что он любит ее.

Вудроу резко дернулся влево, и нож просвистел возле его уха, слегка задев шею. Он с ревом вскочил на ноги, широко расставив руки и стряхнув мальчишку со спины. Все также расставив руки, он схватил трех подростков, стоявших перед ним, и, скрежеща зубами от напряжения, поднял их в воздух и бросил на капот машины.

Кровь стучала у него в висках от ярости, и он уже готов был схватить оставшихся, как вдруг увидел перед собой дуло револьвера.

- Руки за голову, — скомандовал полицейский. Застонав, Вудроу поднял руки и сцепил пальцы

на затылке.

— Я могу объяснить, — сказал он офицеру.

Тот махнул рукой с револьвером, побуждая его повернуться.

— Вы дадите объяснения в участке вместе с этими хулиганами.

Вудроу потребовалось два часа, чтобы убедить полицейских в том, что он не психопат, страдающий от нервных срывов за рулем, и отпустить его на свободу. Конечно, пять унций марихуаны, найденных полицией в машине подростков, а также тот факт, что ребята были членами местной банды, уже несколько недель терроризировавшей всю округу, в этом немало помогли:

Вудроу подъехал к дому Элизабет в третьем часу ночи, тело его ломило от боли. Изможденный, он нажал звонок, прислонился к кирпичной стене дома и стал ждать.

Через несколько минут в доме зажегся свет, который чуть его не ослепил.

— Кто там?

Вудроу услышал дрожащий от страха голос Элизабет и улыбнулся, представив, как она стоит по другую сторону двери, держа в руке тяжелую сковородку.

— Это я, Вудроу, — сказал он.

Свет выключился.

Он думал, что сейчас дверь откроется, но, когда этого не произошло, он оттолкнулся от стены и нахмурился.

— Доктор? — позвал Вудроу. — Ты меня впустишь?

— Нет. Уходи, или я позову полицию.

Он застонал, понимая, что вторая встреча с полицейскими будет уже гораздо серьезнее.

Вудроу положил руку на дверь.

— Послушай, док, — взмолился он. — Я хочу лишь поговорить с тобой.

— Мне не о чем с тобой разговаривать. Пожалуйста, уходи.

Вудроу уронил голову на руки и застонал. Он понимал: во всем происходящем виноват не только Рори, но и он сам, укрепивший ее подозрение тем, что упрямо отказывался найти ее и объясниться.

Наверно, она права. Я не заслуживаю ее прощения.

Вудроу с усталым вздохом выпрямился и потрогал нижнюю губу, с которой стекала кровь.

— Хорошо, я уеду, — сказал он. — Но можно мне, прежде чем уйти, взять у тебя бинт?

Ответом было молчание. Решив, что Элизабет посчитала его недостойным даже маленького бинтика, Вудроу двинулся к воротам, но сразу же остановился, услышав щелканье замка.

Он повернулся и увидел Элизабет. На ней был халат. Она стояла, обхватив себя руками за талию.

— Зачем тебе бинт? — спросила она.

Вудроу тронул пальцем уголок губы и сморщился от боли.

— Остановить кровь.

Элизабет сделала шаг вперед.

- У тебя кровь? — спросила она и еще крепче обхватила себя руками. — Что случилось? — Она сделала еще шаг вперед, глаза ее расширились, и она вскричала: — Боже мой, Вудроу!