— Сказал бы, да не стоит.
Рэгги засмеялась и уткнулась лицом в его спину.
— Ты никогда себя правильно не оценивал. Ты даже не знаешь, какой ты…
— Я-то? — Коуди в сердцах бросил вилку. — Какой я? Да всего лишь второразрядный шериф захолустного городишка. Немногого стою.
— Почему такое мрачное настроение? — Удивленная, она обошла его, все еще держа за талию и не сводя с него глаз.
Коуди пытался побороть гнев на самого себя и чувство разочарования. Стоит ли тратить то малое время, какое у них осталось, впустую? Он наклонился и поцеловал ее в губы.
— Просто констатирую факты. — Ему стало легче. — Ну где же эти сорванцы? Бифштексы почти готовы!
— У себя в комнате, делают уроки. Коуди, неужели ты и правда не понимаешь, что талантлив? Ты же так много умеешь!
— Например? — Он снова начал раздражаться.
— Ну, например, ты завоевал немало наград на родео!
А ей-то откуда известно об этих его победах? Он в изумлении воззрился на нее.
— Откуда ты знаешь?
— До нас в Хьюстоне тоже доходят новости, — туманно объяснила она, не желая признаваться, что все эти годы следила за его успехами. — Чтобы победить в таких состязаниях, нужно много решимости и мастерства. Редкие мужчины добиваются такого успеха!
Коуди пристально смотрел на нее: это серьезное выражение лица, вызывающий блеск в глазах… Она защищает его перед ним самим. Он глубоко тронут, но… но она заблуждается. Коуди Файпс никому ничего не может предложить, а тем более такой женщине, как Рэгги. Но хотя бы неделя с ней принадлежит ему. За это крошечное время он должен набраться воспоминаний на всю оставшуюся жизнь. Коуди обхватил ее за талию и притянул к себе.
— Спасибо, Рэгги. Если мне когда-нибудь понадобится агент по рекламе — приглашу тебя, — пошутил он и, заставив себя улыбнуться, уткнулся головой в ее волосы.
— Тили-тили-тесто, жених и невеста! — пропел задорный, звонкий, ехидный голосок где-то за их спинами.
Рэгги оторвалась от Коуди: ах ты Господи, Стеффи — стоит в шести футах от них…
— А вам, юная леди, полагается быть в вашей комнате и делать уроки. — Столь суровая отповедь не помогла Рэгги скрыть замешательство: все-таки ее застукали.
— А я уже все-е! — Стеффи помахала в воздухе бумажным листком. — Только меня надо прове- ерить!
Коуди, вздохнув, быстро поцеловал Рэгги в щеку и пробормотал, с сожалением отпуская ее талию:
— С этим я справлюсь. — И крикнул Стеффи: — О'кей, звонок, похоже, я тот, кто тебе нужен!
Девочка, сверкая глазенками, стремглав пересекла лужайку и кинулась прямо в объятия Коуди. Он подхватил ее и усадил на колено.
— Слов же немного, правда? — с надеждой спросил он, усаживаясь.
— Нет, много! — безапелляционно заявила Стеффи, устраиваясь поудобнее на его колене. — Первое… — она силилась произнести, — дэ… о… мэ…
Коуди взял у нее бумагу и мельком взглянул: список самых важных слов короткий.
— Дом, — повторил он. — Ты можешь произнести это по буквам?
Стеффи вскинула голову, улыбнулась и гордо, четко провозгласила:
— Дэ-о-эм!
— Что ж, неплохо. — Коуди чмокнул ее в макушку. — А это? Те-ле-га. — Он очень старался, чтобы Стеффи было как можно понятнее.
Рэгги наблюдала за ними, сложив на груди руки. «И он считает, будто ни на что не годится! — думала она. — Он такой терпеливый, добрый, любящий. Когда-нибудь из него получится замечательный отец». При этой мысли она вздохнула. Коуди — отец… Его-то собственный отец не подавал сыну доброго примера! Но сам Коуди будет хорошим отцом — судя по тому, с какой непосредственностью обращается он с Джимми и Стеффи. Он любит детей, и они это чувствуют безошибочно, как все малыши на свете, но умеет, когда надо, проявить строгость. Видение мелькнуло ей: одного ребенка Коуди держит на руках, другого качает на колене… От этой трогательной картины ей стало грустно. К чему такие праздные мысли? И она направилась в кухню: как там картошка, которую Коуди поставил в духовку?
Хотя Коуди не признавался, Рэгги видела: настроение его становится все более мрачным. В согласном, тихом молчании сидели они на веранде, и она задавала себе вопрос: чем это вызвано? В черном бархате неба над ними мерцали звезды. Луна четвертушкой — слиток золота на темном фоне — висела над огромным раскидистым дубом; в дальнем пруду не умолкал лягушачий хор.
Рэгги пошевелилась и теснее прижалась к Коуди, — где же то легкое, беззаботное настроение, что было у них сегодня, когда они купались? Он крепче обнял ее, но продолжал молчать и глядеть вдаль.
— Ты молодец, что приготовил нам ужин, спасибо. А то… если б не ты, пришлось бы детям жевать бутерброды с копченой колбасой. — И, не дождавшись ответа, потеребила его: — Ко-оуди!
— Что, Рэгги? — Он так и не вышел из оцепенения.
— Да нет, ничего. Просто хотела убедиться, что ты не спишь.
— Не сплю, не сплю. — Он потянулся и обнял ее за шею. — Просто… думаю.
— О чем? — Она уютно положила голову ему на плечо.
Он посмотрел ей в глаза.
— О тебе.
— И что же ты обо мне думал? — улыбнулась Рэгги.
Сказать ей это он не решился бы и потому уклонился от ответа.
— А ты уверена, что хочешь знать?
— Конечно, хочу!
— Ну, раз хочешь… что у тебя грудь теперь больше, чем в семнадцать лет.
Рэгги отпрянула и стукнула его по руке.
— Коуди Файпс! Я не верю своим ушам!
— Сама же спросила!
— Ну и зря спросила — не знала же…
Он снова обнял ее и попытался притянуть к себе, но она упиралась.
— Ничего не имею против, — тихо пробормотал он. — Ты стала еще привлекательнее.
Но она все делала вид, что сердится.
— Ну, Рэгги, — бормотал он, щекоча носом ее ухо, — не сердись, а?
Она вдруг прыснула и уже серьезно заявила:
— У тебя тоже кое-что… стало больше.
Коуди сознавал, конечно, что за эти годы несколько набрал вес.
— Что, например?
— Ну-у-у, — многозначительно протянула она, опуская взгляд.
Коуди тоже опустил глаза, покраснел, запрокинул голову и рассмеялся. Это была самая сладкая музыка, которую она слышала, — наконец-то, пусть случайно, ей удалось вывести его из угнетенного состояния, в котором он пребывал весь вечер. Обняв за шею, он, как в юные годы, пощекотал ее пальцем за ухом, словно котенка.
— Поддразнил тебя просто, вот и все. Но ведь мужчины должны замечать такие вещи.
— А женщины не должны?
Коуди поднял руки, как бы сдаваясь.
— Вот так-то лучше. А то мужчинам посильнее тебя доставалось и за меньшее. Одинокая женщина в большом городе должна уметь постоять за себя.
— Ну ты ведь, наверное, могла и уехать. — Предположение это сорвалось с его уст неожиданно для
