НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА ИСТОРИЮ РУССКОГО ГОСУДАРСТВА

средний ход шедшего человека за 4 километра в час, мы находим длину Сарая Берке (или Сарай–Бурга?) в 24 километра.

⁵⁰ Тизенгаузен, 1, 307.

Но такого города в Азии нет, лишь по маршруту ясно, что автор называет так Хиву. Почему же такое название, когда в самой Хиве никто его не знает? Обращаясь к древней истории, мы видим что Харезмом у классиков называлась страна царства Ахемонидов (Безбрачников), которую историки эпохи Возрождения поместили без особых доказательств в этой самой местности. Но ведь Харезмское царство, — говорят нам, — исчезло с лица земли еще до начала нашей эры? Как же это имя воскресло у сына Батуты? Почему он не называет этого города просто Хивой, а по классически? Вот как он описывает его:

«Это один из самых больших, значительных и красивых Турецких городов, богатый славными базарами, просторными улицами, многочисленными постройками, отборными красотами. Он точно колеблется от множества своих жителей и волнуется от них, как волна морская. Однажды я поехал по нему верхом и заехал на рынок. Забравшись в средину его и доехав до крайнего предела давки на место, которое называется шаур, я не был в состоянии пробраться через него вследствие множества народа. Я растерялся и возвратился лишь после больших усилий. Один из народа сказал мне, что в пятницу на этом рынке бывает меньше давки, потому что Харезмцы запружают в этот день Кайсарийский⁵¹ базар и другие рынки…

Этот город под властью царя Уз–бека, у которого в нем старший князь по имени Кутлу– думур, построивший там училище с принадлежавшими к нему помещениями, а мечеть построила его жена, благочестивая дама Тура–бек — пишется через «ту», «ра», «бе» и «к». В Харезме есть больница, при которой сирийский врач. Не видал я в других странах людей ни лучших характером, чем жители Харезма, ни благороднее душой, ни ласковее к чужеземцам.

Есть у них по части молитвы прекрасный обычай, он состоит в том, что кто не является на молитву вместе со всеми, тот наказывается имамом плетью в присутствии общины. С этой целью в каждой мечети повешена плеть. Кроме того, не пришедший платит пять динаров, которые употребляются на потребности мечети и раздаются нищим и бедным. Харезмцы говорят, что этот обычай существует у них с давних времен. За чертою Харезма — река Джейхун, одна из четырех рек, которые текут из рая. Во время стужи она замерзает, как река Итиль; люди ходят по ней и она остается замерзшей 5 месяцев. В летнее же время ездят по ней в судах до Термедза и привозят оттуда пшеницу и ячмень. Для спускающегося вниз по реке — это переезд в 10 дней.

После утренней молитвы пришли к нам в Харезме местный кади и вместе с ним несколько старейшин города. Это мужи доблести и благородства. В учении их преобладает итизаль (раскол), но они не выказывают его, потому что царь Уз–бек и начальник города Харезма Кутлу–думур, сунниты (а ранее Уз–бек назывался «Ханефийцем, пьющим вино»)… Имя Кутлу–думур пишется через «ку», «т», «лу», «ду», «му» и «р» и означает «благословенное железо», так как «кут–лу» значит —благословенный, а думур (или Тимур) — железо. Этот эмир, сын тетки великого царя Уза–бека, старший из его князей и его правитель Хорасана. (Теперь Хорасан персидская провинция с главным городом Мешдхедом, но между нею и Хивой лежит Туркменская степь с городом Мервом)…»

⁵¹ Но Кайсария в средине Малой Азии, за Антитаврийскими горами. Никто и не слыхал о таком базаре в Хиве.

Я не выписываю дальнейших сообщений сына Батуты, так как в данном случае нам интересны только его представления о России. Когда не было еще географических карт и курсов географии, возможно было как угодно перетасовать между собою все города и народы и приписывать им какие угодно чудеса, чередуя их с совершенно правильными сообщениями действительно бывавших там людей. А для того, чтобы читатель не спрашивал, от кого автор узнал все это, самый лучший способ был изложить все свои сведения от имени путешественника, который будто бы сам все это видел. Так, несомненно, сделали авторы книг Плано Карпини, Марко Поло и Рубрука (или как его иначе называют Рубруквиса); так сделали и автор книги Ибн–Батута и авторы всех остальных арабских и «не арабских» путешествий в далекие страны вплоть до XIX века нашей эры.

Нам не интересно здесь допытываться, от кого сын Батуты получил свои верные сведения о Бухарских дынях, песчаных степях и так далее,⁵² а интересно выяснить происхождение неправдоподобных рассказов. О части их нетрудно догадаться.

Рассказ о городе Болгаре на Волге, близ которого «солнце летом всходит так быстро после заката, что не успеешь прочитать и нескольких молитв», опровергается вполне современной астрономией, показывающей, что самый короткий летний срок между закатом и восходом солнца продолжается там, как в Москве, Риге или Копенгагене, около 6 часов, время вполне достаточное не только для того, чтобы помолиться, но даже и выспаться после этого. Такой короткий промежуток отсутствия солнца, как описывает сын Батуты, бывает летом только на середине Скандинавского полуострова и на Шотландских островах, так что и рассказ о нем мог дойти до Андалузии, где писал автор, не иначе, как через английских моряков. А миф о «стране–мраке» на севере земли, мог образоваться лишь через преувеличение рассказов норвежских рыбаков, бывавших на мысе Нордкапе, где солнце не восходит зимой два месяца, причем умолчано о том, что летом оно не заходит там на несколько дней долее такого срока, так что ту же самую страну можно назвать не только местом «вечного мрака», но и местом «вечного света».

Рассказ о том, что люди ездят в это «царство вечной ночи» на собаках, базируется явно на рассказах сибирских туземцев, но они могли дойти до Испании не ранее того, как Ермак проник на реку Тобол, и во всяком случае, не ранее водворения Строгановых в Пермской области в половине XVI века.

Рассказ о чрезвычайной галантности «Сарайских» царей и всех культурных жителей Сарайского царства по отношению к «дамам» мог возникнуть только от перенесения за Волгу рыцарских нравов, господствовавших в Константинополе во время существования там Латинской империи Балдуина и его преемников между 1204 и 1261 годами, что вполне понятно не только потому, что рыцари перенесли туда культ женщины из рыцарской Испании, Италии и Франции того времени, а католические миссионеры принесли туда культ Мадонны, но и тем, что женщины западной Европы участвовали в крестовых походах много реже, чем мужчины. Из этого одного становится вполне понятным, что рыцари за них дрались там друг с другом на дуэлях, а их дамам все прощалось.

Аналогичное этому в слабой степени происходило и при первой колонизации Америки и Австралии, хотя при большей семейственности английских женщин нового времени дуэли из–за них и не привились там.

Культ западно–европейских женщин в Латинской империи Балдуина⁵³ и отразился у Ибн– Батуты с перенесением на магометанский Восток, где они были на самом деле на положении заключенных в гаремах, продавались в замужество своими отцами и не показывались посторонним мужчинам иначе, как в чадрах.

Все, что тут рассказывает автор о его приемах женами султана и о публичном поклонении им их мужей, настолько же нелепо для магометанского востока, как и рассказы о стране вечного мрака на севере земли.

⁵² Конечно, от ездивших туда католических миссионеров и торговцев.

⁵³ Сказка о царе «Балде».

Отсюда выходит, что «Сын Батуты» ни в каком случае не может считаться писателем XIV века, а не ранее XVII, когда поездки на собаках в тайгах северной Сибири стали известны в Западной Европе по рассказам придворных бояр и чиновников приезжавшим в Москву западноевропейским послам. Но это было время не ранее Ивана Грозного (1547–1584) или даже императора Петра I (1689—1725), когда католическое иго на Руси было уже подменено монгольским игом, и католические царь–грады (Сараи) были уже перенесены из–за Дуная за Волгу.

Этим хронологическим выводом и закончу свой критический разбор псевдо–путешествия сына Батуты. Он не путешествовал, а сидел дома в Испании, собирая все, что мог по истории и географии Востока и не отличая правдоподобного от нелепого.

Итогом этой главы можно считать то, что все отмеченное выше в первоисточнике да, очевидно, и